Путилин и Петербургский Джек-потрошитель. Роман Добрый

утра и до восьми вечера мы с моим другом были на ногах.

      В девять часов мы сидели с Путилиным за ужином. Лицо его было угрюмое, сосредоточенное. Он даже не притронулся к еде.

      – Что ты думаешь об этом случае? – вдруг спросил он меня.

      – А я, признаюсь, этот вопрос только что хотел задать тебе.

      – Скажи, ты очень внимательно осмотрел труп? Неужели нет никаких знаков насилия, борьбы?

      – Никаких.

      – Нужно тебе сказать, дружище, – задумчиво произнес Путилин, – что этот случай я считаю одним из самых выдающихся в моей практике. Признаюсь, ни одно предварительное следствие не давало в мои руки так мало данных, как это.

      – Э, Иван Дмитриевич, ты всегда начинаешь с «за упокоя», а кончаешь «за здравие!», – улыбнулся я.

      – Так что ты веришь, что мне удастся раскрыть это темное дело?

      – Безусловно!

      – Спасибо тебе. Это придает мне энергии.

      Мой друг опять погрузился в раздумье.

      – Темно… темно… – тихо бормотал он про себя. Он что-то начал чертить указательным пальцем по столу, а затем вдруг его лицо на еле уловимый миг осветилось довольной улыбкой.

      – Кто знает, может быть… да, да, да…

      Я знал привычку моего талантливого друга обмениваться мыслями с… самим собой и поэтому нарочно не обращал на него ни малейшего внимания.

      – Да, может быть… Попытаемся! – громко произнес он.

      Он встал и, подойдя ко мне, спросил:

      – Ты хочешь следить за всеми перипетиями моей борьбы с этим делом?

      – Что за вопрос!

      – Так вот, сегодня ночью тебе придется довольно рано встать. Ты не посетуешь на меня за это? И потом – ничему не удивляйся… Я, кажется, привезу тебе маленький узелок…

      Я заснул как убитый, без всяких сновидений, тем сном, который испытывают люди измученные, утомленные.

      Сколько времени я спал, не знаю.

      Меня разбудил громкий голос лакея и голос Путилина.

      – Вставай, вот и я!

      Я протер глаза и быстро вскочил с постели.

      Передо мною стоял рваный «золоторотец». Худые, продранные штаны. Какая-то бабья кацавейка… Кругом шеи обмотан грязный гарусный шарф. Дико всклокоченные волосы космами спускались на сине-багровое лицо, все в синяках.

      Я догадался, что передо мной – мой гениальный друг.

      – Ступай! – отдал я приказ лакею, на лице которого застыло выражение сильнейшего недоумения.

      – Постой, постой, – улыбаясь, начал Путилин, – ты не одевайся в свое платье, а вот не угодно ли тебе облачиться в то, что я привез тебе в этом узле.

      И передо мною появились какие-то грязные отребья, вроде тех, которые были на Путилине.

      – Что это?..

      – А теперь садись! – кратко изрек Путилин. – Позволь мне заняться твоей физиономией. Она слишком прилична для тех мест, куда мы едем…

Среди нищей братии

      Бум! Бум! Б-у-ум! – глухо раздавался в раннем утреннем промозглом воздухе звон большого колокола Спаса на Сенной.

      Это звонили к ранней обедне.

      В то время ранняя обедня