Фонтан жизни. Сергей Николаевич Калашник

собеседник. Конечно, можно было затемнить экран, но это считается дурным тоном.

      – Я хочу быть личным адвокатом Сержа Дюрона, – без лишних предисловий начал Шорла.

      – Вот как? – по голосу генерала было понятно, что он искренне удивлен. – А вы знаете, что он является государственным преступником?

      – Это не факт. Это еще доказать надо!

      – Хорошо, подавайте официальное прошение, и мы его обязательно рассмотрим…

      – Я обязательно оформлю все необходимые документы. А сейчас я бы просил перевести моего подзащитного в отдельную камеру, и без меня не подвергать ни каким допросам, тем более экзекуции на псилографе!

      Наступила тишина. По-видимому, генерал обдумывал сказанное полковником. Было понятно – полковник Шерла неприятная неожиданность в их игре.

      – Хорошо, – неожиданно спокойно сказал генерал Виллис. – Лейтенант, вы уже подвергли наемника исследованию на псилографе?

      – Так точно! Но…

      – С результатами ко мне! – тут же приказал генерал. – Дюрона перевести в камеру! И дайте ему возможность пообщаться с адвокатом.

      – Я так же хотел ознакомиться с результатами исследований на псилографе, – начал, было, полковник, но Виллис прервал его:

      – Обязательно ознакомитесь! Только после меня, – голос генерала стал уставшим. – Заметьте, полковник, я и так пошел на уступки, хотя мог бы этого не делать. И не просите от меня большего, чем я бы хотел сделать. Все, конец связи.

      В комнате повисла тишина. Мое любопытство не имело границ – я очень хотел увидеть, как полковник и капитан смотрят друг другу в глаза, но крепежные приспособления псилографа надежно удерживали мою голову в неподвижности. Интересно, а что в это время делал врач?

      – Выполняйте приказания, лейтенант! – в голосе полковника была слышна ирония.

      Ответа не последовало. Вместо ответа передо мной появилось лицо капитана, и крепления шлема ослабли. Я смог пошевелить головой. Затем, не спеша, отстегнули мои запястья, и я оказался свободен. Освобождал меня от пут врач, лейтенант внимательно следил за каждым моим движением. Ожидает он от меня чего-то, что ли?

      Я встал и не спеша, осмотрел комнату. По-видимому, в моем взгляде отчетливо была видна победа над сложившейся ситуацией, потому что врач смущенно и испугано, отвел взгляд в сторону, а лейтенант вызывающе начал:

      – Прошу следовать в камеру!

      Я посмотрел на полковника. Тот утвердительно кивнул. На самом деле он сделал все, что мог. И уже только за это я был ему благодарен.

      – Я надеюсь это ненадолго? – на всякий случай уточнил я.

      – Будет видно, – успокаивающе сказал Шорла.

      – Ведите! – я вновь повернулся к лейтенанту.

      – Прошу! – он указал на стоящих у двери охранников.

      И вновь наша молчаливая церемония во главе с лейтенантом начала двигаться по узкому коридору. Очередная комната моего заключения находилась не далеко – всего в нескольких шагах от комнаты, где находился псилограф. На номер своей будущей камеры я не обратил никакого внимания.