Норд, норд и немного вест (сборник). Эдуард Овечкин

уже пойдёте, я понимаю, что вы торопитесь, ну чуть-чуть ещё, хорошо?

      – А у вас один ребёнок? – спросила Маша.

      Слава тихонько ткнул её ногой под столом, но не успел.

      – Нет, Машенька, старший сын у нас ещё был, Константин, погиб в Афганистане, папа жив ещё был. Как он против был, чтоб Миша в военное училище шёл, вы бы знали! Только на морское и согласился, потому что точно на войну не попадёт. А потом оказалось, что Миша в подводники попал и, может, кто его знает, лучше бы на войну, но папа тогда уже умер и мне одной горевать пришлось. Смирилась как-то, что делать-то? Да, впрочем, давайте не будем об этом, праздник же, да. Мишеньке от меня сможете передать тут кое-что? Вот и славно.

      Домой шли со свёртками сухофруктов и передачкой для Миши.

      – А она милая у него, да?

      – Что ты – золотая женщина вообще.

      – Дорогушей меня называла, надо же, меня так последний раз называли… Да никогда не называли, а слово приятное. Хоть и старомодное, но уютное, видимо, смотря кто говорит. Мне понравилось. А у вас что там, опасно, скажи-ка мне, друг мой милый?

      – Да прямо там! Нормально у нас, сердце материнское просто, ну ты же понимаешь?

      – Не знаю, Слава, не знаю, но как-то тревожно мне стало. Это зря я, да, скажи?

      – Ну конечно, Маша, мы же не на войне, в конце концов. Обычные задачи выполняем, всё осторожно и под контролем у нас. Я тебя уверяю, что тебе абсолютно не за что переживать!

      – Смотри. Не обмани!

      – Я? Миледи, да как возможно даже подумать такое в мою сторону?

      Егорка опять засмеялся – никто кроме Славы, пусть и в шутку, не называл его маму такими титулами, хотя мама его, и он был в этом уверен, была такой замечательной, что заслуживала всех титулов, которые только бывают на белом свете. Интересно, подумал он, такой Новый год замечательный и вот, если бы Дед Мороз подарил ему ту игру, то, пожалуй, это был бы лучший Новый год в его жизни.

      И жизнь-то у него вся была впереди, а сейчас только маленький отрезочек её он прошёл, но дети не смотрят в будущее и от именно этого, очевидно же, умеют быть счастливыми в настоящем.

* * *

      Праздник прошёл хорошо и весело, но до обидного быстро.

      Вернувшись от Мишиной мамы, они некоторое время кружились в предновогодней суете: заправляли салаты, нарезали колбасу, варили картошку, снимали жирную плёнку с холодца, красиво выкладывали на стол мандарины и конфеты. Уже в самом конце вспомнили про бутерброды с икрой. Петрович долго и торжественно разворачивал пергаментную бумагу, в которую завернул блюдо с ними, чтоб не заветрились.

      – Могло быть и хуже! – констатировала Маша, глядя на ровные строи относительно ровных кусков булки.

      – А кому не нравится, тот пусть не ест! – парировал Петрович. – Я уж как-нибудь заставлю себя перешагнуть чувством голода через чувство прекрасного!

      – Как вы вообще можете её есть? Она же противная! Мама, а можно мне мандарин?

      За стол сели сильно заранее. Петрович и Слава принесли