Суперлуние. Саша Готти

конфеты. Маргарет, говорил, ты для меня всё! Любовь всей жизни я для него. Свадьбу мы уже готовили, уже день был назначен. Машину купили, я права получила, обожала водить! И вот в тот день… – тетя Рита обвела медленным взглядом кухню, будто смотрела в зрительный зал со сцены. – Качу по Кутузовскому на машине, ночью. И вдруг… Врезается в меня машина! Не я в нее – она в меня! БАЦ! Только скрежет, грохот!!! Очухалась я… из машины вылезаю – груда железа дымится на асфальте. Женщина ничего сказать не может, а ребенок маленький кричит, надрывается! Она была за рулем, она врезалась – я ехала на зеленый! И что она шептала, ведь до сих пор помню! Точно помню каждое слово. Я ее спрашиваю – что случилось, как зовут вас, кому сообщить о вас? А она имя свое назвать не может, только шепчет – мол, оно идет за мной, оно по яви идет, и мой ребенок… потом что-то неразборчиво… На девочку показывает и говорит: «Тая, Тая…»

      – Да-да, я знаю, меня так и назвали, как мать сказала, – поддержала рассказ Тая, решив сегодня не начинать тему про последние секунды жизни родной матери. Пусть совершенно ей незнакомой, даже чужой женщины, от которой не осталось ровным счетом ничего, кроме теткиных воспоминаний.

      – Да, трагическая история, – сказала тетя Вера, из вежливости перестав жевать торт.

      – Никто ни в чем так и не разобрался! – вытерев уголок глаза рукавом, продолжала тетя Рита. – Такая неразбериха была: скорая, пожарные, сирены… Оглядываюсь – ее и нет уже, увезли ее тело, наверное. А ребеночек один орет, надрывается. Я смотрю – такая девочка беленькая, волосы как снег, а личико будто совсем без крови. Как мать ее нарекла, так я ее и записала – Таисия, ничего не стала менять. Ругалась с чинушами, скандалила, чтобы фамилию тоже по ее матери записали, по ее документам: Темнич. Потому как родную кровь надо уважать и помнить, я на роль родной матери не претендую. Эмилия Темнич мать звали, это-то мы точно выяснили потом, а отца – Вальтер. Иностранец какой-то отец был, видимо, потому так и не появился ни разу. Искали его по всем инстанциям, но без толку. А отчество-то как девочке записывать? Чиновники уперлись и записали как Валентиновна. Ну, хотя бы так…

      – Хотя бы так, – задумчиво согласилась тетя Вера. – Правильно ты все сделала, Ритуля, чтобы тяжести на душе твоей не было.

      – Да какая там тяжесть… После той истории жениха моего московского как корова языком слизнула, – вздохнула тетя Рита. – Перепугался, что я ребенка себе чужого беру. Все под откос понеслось. Из института я вылетела, не смогла в одиночку тянуть малышку, вернулась в родной город. Попытка выйти замуж снова – сами знаете чем закончилась.

      – Не переживай, Ритуль, – понимающе вздохнула тетя Вера, закусывая тортиком. – У меня ведь тоже жизнь не сахар. Бывает, ночью в травмпункт приползут алкаши, бомжи… и лечи им вывихнутые и сломанные ноги-руки. А куда денешься, если твоя работа – таких вот лечить? Спрашиваю – зачем ты туда полез, идиот?! Тьфу… – Вера Павловна сокрушенно покачала головой.

      – Теть Рит, а у меня травм головы не было при той аварии? – поторопилась вклиниться Тая, пока разговор