Магистраль. Евгений Прошкин

Олега, никто не видел его гордости и волнения, никто не знал, что Шорох идет на свою первую операцию, и от того, как он справится, может зависеть их дальнейшее существование. Впрочем, в последнее он и сам верил с трудом. Инструктор твердил об ответственности, но его доказательства становились с каждым разом всё менее убедительными, а примеры – всё более абстрактными.

      Шорохов прошел вдоль кованой ограды и свернул в открытую калитку. Рассеянный свет фонарей выхватывал голые кусты, запорошенные снегом лавочки, покосившийся пожарный щит – словом, всё что угодно, только не то, что нужно. На газоне была вытоптана диагональная дорожка, и Олег, срезав угол, приблизился к темному корпусу.

      Пологая эстакада поднималась под навес, рядом на стене висел колпак из оргстекла с надписью: «Приемное отделение». Тропинка вела мимо пандуса к торцу здания и заканчивалась возле обитой жестью двери без каких-либо опознавательных знаков. Олег, не оглядываясь, потянул ее на себя. Не заперто.

      За дверью оказался длинный коридор, сумрачный и холодный. Подошвы ступали по кафелю не громко, но дальше резонанс мог усилиться. Шорохов снял с пояса станнер и прижался к левой стене. На последних метрах он втянул оружие в рукав и пошел уверенней. Крадущихся типов охрана не любит вдвойне.

      «Попросят денег, – предположил Олег. – Если б и были, не дал бы».

      Коридор уперся в маленький холл. Из него в разные стороны расходились другие коридоры, пошире, – с линолеумом и деревянными панелями на уровне задницы. Напротив лифтов покачивалась от сквозняка хлипкая дверца на лестничную клетку.

      Была и охрана. Сбоку, привалившись плечом к подоконнику, на дерматиновой банкетке сидел молодой человек в черной форме. По первому впечатлению секьюрити «задвинулся» – уснуть в такой неудобной позе было бы затруднительно. Однако колоться прямо на работе да еще в медучреждении тоже вроде не вариант…

      Заметив, что глаза у охранника открыты, Шорохов подошел ближе. Человек определенно был жив – по крайней мере, дышал, хотя и редко. Взгляд у него был вполне осмысленный, но какой-то беспомощный.

      Этот взгляд Олег помнил. Так смотрел Иван Иванович, а позже и остальные сокурсники. И сам Шорохов смотрел точно так же – когда девчонки поднесли ему зеркальце, предварительно выстрелив из станнера.

      Значит, его опередили. До точки вторжения оставалось минут пятнадцать, но нарушитель был уже здесь.

      Воспользоваться лифтом Олег не решился. Взбежав по лестнице, он вышел на третьем этаже и почувствовал, как спина покрывается потом: в коридоре никого не было. На столе у дежурной сестры лежала книжка карманного формата, из низкой штампованной вазочки тоскливо свешивался пяток розовых гвоздик, откуда-то доносились приглушенные стоны. Нарушитель отсутствовал.

      Из темной ниши вышла пожилая санитарка со стопкой постельного белья. Проковыляв через весь коридор, она поравнялась с Олегом и спросила почти доброжелательно:

      – Чего