Бегом от токсичных родителей. Паола Миллер

развеивала иллюзию того, что матерью двигало не только цветоводство.

      Много лет прошло. Мать не уставала делиться новостями о том, какой успешной выросла дочка местного генерала. Ах, как бы она могла гулять по парку с внучкой генерала в красивом платье, и рядом шел бы ее дед. С генералом по парку…

      Мама, у нее проблемы с сердцем, астма и зеленый цвет лица. Ты не боишься, что с ее здоровьем ей вообще рожать запретили и ты бы не дождалась бы внуков вовсе?

      Какие глупости, ну какие глупости. Нет сейчас здоровых. Неужели ты думаешь, что с его связями и положением он не смог бы все решить. Вы ведь были такими хорошими друзьями.

      А помнишь, какой красивой была Анечка? Блестящие черные волосы, осиная талия, украшала собой все выступления и концерты. Она ведь была в тебя влюблена, мне недавно встретилась ее мама, рассказала. Спрашивала про тебя. А что я могу сказать? Ну скажи, что мне сказать?!

      Скажи, что у меня все хорошо.

      А как я могу сказать это, откуда я могу знать, что у тебя все хорошо? Мы вот тут недавно разговаривали с соседкой по даче. Какая состоятельная у нее внучка! Нотариус! Помнишь, как вы вместе играли? Она еще так смешно на тебя обзывалась, а ты швырялся в нее песком, мы еще с ее бабушкой тебя вдвоем ругали. Теперь у нее своя машина и дом. А ты?

      У меня тоже машина. И дом. И жена. И дети. А она одна и почему-то до сих пор не замужем.

      Ай, да какой это дом. Вот именно, что не замужем. Я, как мать, хотела для тебя счастья. А во что ты превратил свою жизнь? Тебе нет времени даже сесть посмотреть телевизор. Зачем тебе трое детей? Нет чтобы сидеть на одном месте.

      Ласточка слушала и чистила перья и фюзеляж. Чаще молча, иногда плакала.

      А потом решила, что с крыльями лучше улетать. И они улетели.

      Она рассказала Андерсену все как было. Андерсен тогда еще подумал, что парню повезло родиться не девочкой.

      Мы улетели, рассказ об этом впереди. Мы не сразу, но пришли к пониманию того, что в нашей ситуации молчание – половина золота. Вторая половина – расстояние.

      Лексикон

      Мы не обращали внимания на то, какой лексикой выражается любовь к нам.

      Странным для меня открытием (наверное, и запустившим процесс распознавания несоответствия деклараций правде и реальности) было то, что свекровь называла лицо и ножки новорожденного внука – «лапы» и «мордочка», очень ласково, с умилением. А морду своего кота называла лицом.

      Вторым для меня открытием, симптомом даже стало осознание того, что всю мою жизнь отец на мои просьбы о чем –то или предложения сделать что-то отзывался одним способом: «Ишь ты, говно какое, еще просит чего-то/соображает чего-то». И это никого не смущало. Никого в семье. Я привыкла принимать это как проявление любви! Мама всегда уверяла, что отец любит меня больше, чем кто-либо другой, и, если понадобится отдать за меня последнюю каплю крови, он отдаст не задумываясь.

      Сама мама называла меня своим мясом. Моя самостоятельность в жизни сопровождалась умилением – ну надо же, кусок мяса, а что-то сама