39 долей чистого золота. Анна Александровна Кудинова

а после врачи в белых халатах и шапочках долго чтото обсуждали за стеклом, разглядывая полученные фотографии. После серии осмотров, со всеми заключительными результатами, мы подъехали к процедурному кабинету, где мне предстояло встретиться с Андреем Сергеевичем.

      Дверь распахнулась, и меня встретила его широкая белозубая улыбка.

      – Добрый день, прекрасная леди! – сказал он.

      – Здравствуйте, – ответила я и сразу почувствовала стук своего сердца, будто бы оно забилось именно сейчас, а прежде – затаившись – молчало и не подавало никаких признаков жизни.

      – Как ваша нога? – спросил он.

      Я протянула снимки в тот момент, когда медсестра подвезла меня к его столу и быстро удалилась, закрыв за собой дверь.

      В голове прокрутились разные варианты ответа, но озвучила я совсем не то, что спланировала.

      – Моя нога хорошо, просто прекрасно. А ваша? – тут же продолжила я.

      Андрей Сергеевич засмеялся и одобрительно кивнул, показав тем самым, что оценил мое чувство юмора, хотя шутить я вовсе не собиралась и сама не ожидала от себя такого ответа.

      – Обе мои ноги прекрасно бегают, – ответил он, – и твои, судя по снимку, тоже выйдут из моего кабинета сами.

      Я удивленно посмотрела на него:

      – Сами? Но я практически ничего не чувствую.

      – Это не страшно! – Андрей Сергеевич встал, обошел свой стол и протянул мне руку: – Вставай!

      – Нееет! – тут же возразила я и вцепилась в кресло.(Я труп, я не могу ходить и тем более протягивать при этом руку мужчине, при виде которого мое сердце начинает биться быстрее.)

      – Нет, нет! – еще раз с уверенностью повторила я.

      Тогда доктор подошел еще ближе и поднял меня за талию, попытавшись поставить на ноги. Я встала на здоровую ногу, а больную продолжала поджимать, словно цапля, но с глазами испуганного лемура. Впервые я увидела его лицо так близко, что мне показалось, будто мое отражение появилось в его зеленых, как изумруд, глазах, тело стало невесомым, и я коснулась пола обеими ногами.

      – Не страшно? – спросил он, отпуская меня.

      – Страшно! – уверенно ответила я, желая остаться в его объятиях как можно дольше, он отдалился на расстояние, позволительное для доктора и пациента, но продолжал поддерживать меня.

      Вместе мы сделали несколько шагов вперед – сначала он, а я за ним, вцепившись в его горячие руки. Если бы в этот момент заиграла музыка, то наши па напомнили бы танец. Я уверенно встала на обе ноги и ослабила руки, боль, словно электрический ток, ударила в поясницу и, отскочив от позвоночника, понеслась в ногу.

      – Будет больно! – с сожалением констатировал Андрей Сергеевич и заставил меня сделать несколько шагов самостоятельно.

      Я старалась шагать, несмотря на нестерпимую боль. С уверенностью заявляю, что никогда я не сделала бы это ради себя, скорее бы я сидела в каталке, упорно продолжая изображать труп. Все мои усилия были только ради него – ради его триумфа