Утерянное Евангелие. Книга 1. Константин Стогний

не мог оставаться в стороне. Вот он приедет из Австралии и обязательно…

      «Об этом, действительно нужно будет снять программу. И, может быть, не одну…»

      Рав Шаул – гроза неверных

      Глава 4

      Раввин без страха и упрека

      Женщина средних лет сидела на тяжелом табурете у ниши. На ее еще совсем не старом лице, в уголках губ образовались глубокие складки, что говорило о недавней потере родного человека.

      Яркие солнечные лучи пробивались сквозь фигурно зарешеченные оконца, слепили зайчиками и заставляли непроизвольно улыбаться. Человек – дитя природы и, неся бремя жизни под солнцем Иудеи, не может не улыбаться ему.

      Не было слез. Были покой и смирение. Здесь, у высокого кованого жертвенника в просторной зале молитвенного дома, думалось о вечном, и все земное казалось пустым и напрасным.

      Ветхий, но чистый балахон женщины относил ее к небогатому, но благородному сословию ремесленников, не боящемуся летнего зноя и живущему на трудовые доходы.

      Сидевший за столом молодой мужчина в римской белой тунике и бордовом плаще внимательно рассматривал ее. Минуту назад он дал знак легионерам, приведшим ее, удалиться.

      – Почему ты дрожишь? – спросил мужчина по-арамейски.

      – Я не дрожу, но если тебе так угодно… – тихо ответила собеседница.

      – При слове Рим все должны дрожать!

      – Ты римлянин? – иудейка недоверчиво подняла бровь.

      – Я тарсянин. Меня зовут Шаул из Тарса. Запомни это!

      – Почему я должна запоминать это? – равнодушно спросила женщина.

      – Потому что я один из тех семидесяти, что вершат правосудие! Мы – Синедрион! И в наших руках твоя жизнь! – торжественно провозгласил представившийся Шаулом.

      – А что, разве правосудие и лишение жизни – это одно и то же?

      – Молчать! – тяжелый кулак Шаула опустился на стол с такой силой, что глиняная чаша едва не опрокинулась, забрызгав водой отшлифованную столешницу…

      На крик в проеме широкой двери появились все те же легионеры, которые привели женщину на допрос, – отряд в светло-серых туниках, сверкающих серебром нагрудниках одного цвета с тяжелыми шлемами и ярко-красных плащах. Но, увидев недовольный взгляд «следователя» из Синедриона, воины тут же вышли обратно. В эту минуту сюда вбежал маленький испуганный писец с папирусами в холщовой сумке и тростниковыми палочками для письма в руке. Шаул смерил его мимолетным взглядом, и тот спрятался в углу, поспешно готовясь к скорописи.

      – Я мог бы сломать тебе шею одним движением пальцев, – жестоко улыбаясь и шипя от злости, выдавил из себя тарсянин и посмотрел на свою широкую ладонь.

      – Да, – покорно согласилась женщина в буром балахоне. – Но тогда для чего было приводить меня сюда? Ты же хотел что-то узнать?

      Шаул, обезоруженный речью женщины, встал и, заткнув большие пальцы рук за широкий пояс, сделал несколько шагов вокруг стола.

      – Я – иудей, – неожиданно выдохнул он, потерев