Любовь на десерт. Татьяна Кошкина

сырость разводишь? На улице итак мокро! – произнес мелодичный, хорошо поставленный голос. Лиля подняла глаза и встретилась с самой странной в мире…бабушкой.

      Седые кудри были забраны в пучок, несколько прядей вырвались на свободу и обрамляли морщинистое лицо с выразительными губами, ровным носом и глубокими карими глазами, что не выцвели спустя годы. Когда-то эта женщина была красавицей, несомненно. Её не сгорбило время, осанка, как у вдовствующей королевы. Длинное черное пальто, из-под которого виднелся кусочек красного бархата, сидело на тонкой и прямой фигуре идеально. Укоризненный взгляд из-под выкрашенных в черный бровей привел в чувство.

      – Меня унизили, оскорбили и бросили, – вытерла слезы рукавом куртки. – Имею право реветь.

      – Не последний раз, привыкай, – хмыкнула женщина. Назвать её старушкой не поворачивался язык. В ней было больше жизни, чем в большинстве молодых и цветущих. – На всех козлов слез не напасешься, – подмигнула.

      Лиля дернула головой, отгоняя наваждение, и столкнулась с улыбкой. Нет, не показалась. Ей только что подмигнула намарафеченная, изящная бабу…женщина. Бред какой-то. Может, это её крестная фея? А что? Наверное, так должны выглядеть современные феи. Красивые и статные даже в преклонном возрасте. Хотя, для феи, может, это самый расцвет сил?

      – Иди домой. Прими душ, выпей хорошего вина, расслабься в горячей ванной и отпусти эту сволочь куда подальше. Ему жизнь отомстит. Нам с тобой, красоткам, еще гулять да гулять, – кокетливо сообщила дама. Лиля хихикнула – не удержалась. Да, красоткой она могла показаться только в этой компании, да и то проигрывала старой леди. Умеет же кто-то красиво стареть, когда Лиле, неразумному цветку, не удается даже в юности сиять красотой и свежестью. Складывалось ощущение, что из них двоих старушка именно Лиля Смирнова, а не Маргарита Семёновна, которая не только трепетно следила за модой, пользовалась интернетом и регулярно посещала светские мероприятия, но и не брезговала словами «козел» и «сволочь», а как показало их дальнейшее общение, знала ругательства и покрепче. Грузчики в порту должны были стоять рядком и послушно записывать в блокнотики с логотипом волжского пароходства рулады разгневанной бывшей актрисы, если жизнь заставляла её вдруг встать к плите, чтобы приготовить блюдо сложнее яичницы.

      Промокшую и заплаканную именинницу бросить на лестнице она не смогла, особенно, когда та грустно кивнул на дверь, за которой громко кричали.

      -Пошли, брошенный щеночек, подберу тебя. Вином напою, тортиком накормлю. Заходил тут ко мне один старикашка, бывший декан чего-то сложного в политехе, принес безумно вкусную «Прагу».

      ***

      – Лилечка, наконец-то! – взмахнула тонкими руками с идеальным маникюром Маргарита Семёновн. Не взлетела, зато заставила девушку бросить короткий грустный взгляд на свои простенькие «огрызки». Да, неплохо было бы на маникюр сходить, раз даже обитательницы клуба «давно за семьдесят» не брезгуют