Хроники Расколотого королевства. Fly by Night. Фрэнсис Хардинг

не отвечать, – великодушно предложил Клент. – Я и так прекрасно вижу. Вижу, как из дырки размером с монету торчит большой палец, проверяя направление ветра. А почему? Это я тоже вижу. Когда ваши карманы полны монет, идете ли вы к сапожнику? А затем к портному? Привести в порядок одежду? Нет! В первую же ночь вы с товарищами идете в таверну и пьете за каждого короля и королеву, которых можете вспомнить, а затем – за королей, которых вам подскажет воображение, и дальше – до тех пор, пока сами не почувствуете себя королями, которым море по колено. А на следующий день вы снова бедны, и снова не на что починить ботинки. Зато той ночью! – Клент развел руки в стороны, будто обнимая мир. – Какой широкий жест! Вы кричите всем и каждому: «Может, я испорчен, но не жалок; может, я груб, но не слаб; грязь может пристать к моим ботинкам, но не к моей душе»…

      Выдержав театральную паузу, Клент уронил разведенные руки.

      – Я сочинитель баллад, – сказал он деловито. – Я люблю красивые жесты. Я знаю им цену. Знаю, что с ними делать. Предположим, что вы позволили этой несчастной остаться в карете, вернули ей деньги и пожелали доброго пути до Манделиона, чтобы там она нашла хорошего врача, который спасет ей жизнь… Какой сюжет для баллады!

      Блит вопросительно смотрел на Клента.

      – Я мог бы прославить великодушие мятежного капитана Блита. Когда вы будете ехать верхом мимо таверны, ночью, на холодном ветру, вы будете слышать, как эту балладу поет народ, и она согреет вас лучше любого плаща. А когда вы будете скрываться на болотах от констеблей, сотни людей будут лежать ночь напролет без сна, молясь за спасение великодушного капитана Блита. Когда же вы будете спать под звездами и никого не будет рядом, кроме лошади, щиплющей траву, вы будете знать, что где-то далеко, в большом красивом доме, есть юная леди, которая думает о вас с теплотой. Вот что вы можете потерять.

      Блит сидел ни жив ни мертв. Он попробовал что-то сказать, но голос его не слушался. Наконец он прочистил горло и, протянув руку, взял кошелек у Клента. Он взвесил его, прикидывая ценность содержимого, и вернул назад.

      – Мы известны тем, что забираем деньги у мужчин, – произнес Блит, – но не здоровье у юных девиц. Отдайте ей кошелек, пусть заплатит врачу.

      Произнеся эти слова, Блит взглянул на Клента, как бы спрашивая, хорошо ли они подойдут для баллады. Клент мягко кивнул ему, давая понять, что сказано как надо.

      Когда Клент был уже в двух шагах от кареты, Блит окликнул его:

      – Как вам кажется, украсит ли балладу то, что мы починим колесо?

      В глазах Клента загорелось пламя восторга.

      – Да, это будет просто замечательно.

      «Е» значит «единоутробные»

      Это было невероятно – Мошка домовая мушка сидела в карете, на диване из белого шелка. Невероятно, что разбойники позволили им уехать, – она слышала, как Блит говорит кучеру пароль на случай, если им встретится другой отряд его банды. Она была уверена, что чары Клента вот-вот развеются и доброта главаря разбойников обернется едкой насмешкой.

      Кучер протяжно свистнул