Барды Костяной равнины. Патриция Маккиллип

ни духом не ведает о собственном волшебстве?

      – Что?

      Деклан вскинул руку к небу, отказываясь от ответа:

      – На это я отвечу, когда ты сумеешь понять вопрос.

      – Прости, но впредь я больше не желаю видеть твоего лица.

      – Возможно, у тебя не будет выбора.

      Найрн вскинул на него изумленный взгляд, собравшись возразить, но и этого выбора не оставил ему старый бард.

      – Раз уж ты завел разговор об этих материях, нужно покончить с ними, – продолжал он. – Король Оро примет от Анстана меч, корону и обет верности завтра на рассвете.

      – На рассвете? – беспечно перебил его Найрн. – Отчего ты думаешь, будто король Анстан все еще будет здесь?

      – Потому, что я присмотрю за этим, – негромко ответил Деклан, и вновь изумленный Найрн почувствовал, как волосы на его затылке поднимаются дыбом. – В обмен на верность Анстана он сможет оставить себе и своему роду одно поместье в Приграничьях. Что до иных материй – числа дружинников, размеров дани в пользу короля Оро – оставим их королевским советникам. Завтра же король удовольствуется видом Анстана, безоружного и развенчанного, преклонившего колено в грязи перед его шатром. Такова цена мира.

      – Я не могу передать этого королю Анстану, – равнодушно сказал Найрн. – Он предаст меня смерти.

      – А должен бы оказать тебе почести.

      – За что? За то, что я дул в эту обшарпанную кривулину, трубя отступление?

      – Он должен бы оказать тебе почести, – повторил Деклан, – за то, что ты был в силах сделать для него.

      – Что…

      И вновь рука старого барда поднялась, указывая на разорение вокруг. На сей раз в его спокойном, мелодичном голосе звучала странная нотка досады:

      – С кем вы, по-твоему, дрались? Все это поле окружено войском короля Оро. И большая его часть всего лишь стояла да смотрела, как вы в тумане бьете друг друга.

      При этих словах сердце Найрна сжалось в комок, а кровь отлила от лица. Старый бард развернул коня, однако Найрн успел заметить усталость и отвращение, мелькнувшие на его лице.

      – На рассвете, – напомнил он, не оглядываясь. – Перед шатром короля Оро.

      – Но ты ведь бард, – взмолился Найрн ему вслед. – Вложи в послание хоть толику поэзии, или к рассвету я окажусь среди мертвых, и вороны выклюют мне глаза.

      Деклан обернулся. Лицо его вновь было безмятежно.

      – Я слышал, на что ты способен. Найди во всем этом собственную поэзию.

      Ковыляя назад в сумерках, сгущавшихся над полем битвы, не глядя на черные тучи воронья, взвивавшиеся ввысь из-под ног, Найрн сумел облечь требования короля Оро в более лестные выражения. Бессильно обмякший в кресле под пологом шатра, в окружении генералов, Анстан молча выслушал принесенную Найрном весть, прорычал что-то нечленораздельное, обеими руками сорвал с головы корону, швырнул ее наружу и сам двинулся следом, задержавшись на пороге лишь затем, чтобы сказать:

      – Собраться перед рассветом. Здесь. Всем до одного.

      С этими словами он