Мария Стюарт. Стефан Цвейг

или Елизавета, – настолько сильно слились они в великолепном единстве. Такое положение среди монархов той эпохи Елизавете обеспечило то, что она хотела быть не правительницей Англии, а просто управителем воли английского народа, служительницей национальной миссии; она уловила движение времени, переход от монархизма к конституционному строю. Она добровольно признала новые силы, образовавшиеся в процессе трансформации сословий, расширения мира в ходе новых открытий, она поощряла все новое, гильдии купцов, банкиров и даже пиратов, потому что они дают Англии, ее Англии, главенство на морях. Она неоднократно (Мария Стюарт не поступила так ни разу) приносит свои желания в жертву национальному благосостоянию. Ибо от внутренних бед всегда спасает обращение к творчеству; несчастье женщины обратилось в счастье для ее страны. Весь свой эгоизм, всю свою страсть к власти эта бездетная, безмужняя женщина обратила на национальный уровень; самым благородным из ее тщеславных порывов было желание стать великой для потомков благодаря величию Англии, и этой будущей великой Англией она и жила. Ей безразличны были все иные короны (в то время как Мария Стюарт с удовольствием променяла бы свою на любую другую), и пока та расцветала в настоящем, в тот самый час она, рачительная, дальновидная женщина посвятила всю свою силу будущему своего народа.

      Поэтому неудивительно, что борьба между Марией Стюарт и Елизаветой решилась в пользу прогрессивной и опытной, а отнюдь не ретроградной и благородной королевы; в лице Елизаветы победила воля истории, толкающая мир вперед, отбрасывающая прочь отжившие формы подобно пустым оболочкам и пробующая свои силы в других видах творчества. В ее жизни воплощена энергия нации, жаждущей занять свое место во вселенной, вместе с концом Марии Стюарт отходит роскошное, героическое рыцарское прошлое. Тем не менее в этом сражении каждая из них находит свой смысл: реалистка Елизавета побеждает в историческом смысле, а романтическая Мария Стюарт – в поэзии и легенде.

      Это противостояние великолепно в пространстве, времени и его образах: если бы только не тот мелочный способ, которым пытались его решить! Ибо, несмотря на все свое величие, обе женщины все же оставались женщинами, им не удавалось до конца преодолеть слабость своего пола в стремлении своем разрешать вражду не лицом к лицу, а хитростью да коварством. Если бы вместо Марии Стюарт и Елизаветы перед нами были двое мужчин, два короля, у них сразу же дошло бы дело до резкого противостояния, настоящей войны. А вот конфликт Марии Стюарт и Елизаветы лишен этой мужской искренности, это драка двух кошек, хождение вокруг да около, стремление подкараулить соперницу и вонзить в нее острые коготки, вероломная и совершенно недостойная игра. Целую четверть века обе эти женщины беспрестанно лгали и обманывали друг друга (при этом не обманываясь ни на секунду). Они никогда не смотрели друг другу в глаза, никогда открыто не обнаруживали ненависти друг к другу; приветствуя,