Ловушка для птиц. Виктория Платова

ведь «Серпико», э-э… барбершоп?

      – Что-то вроде.

      – Хотелось бы бороду в порядок привести. Слегка. Это возможно?

      – В принципе да.

      Энтузиазма в голосе салонного яхтсмена не наблюдалось, что тоже было странным.

      – Собственно говоря, мы только открылись.

      – Я понял.

      – Даже вывеску нормальную не успели приконопатить. А вы откуда про нас узнали?

      Паша сунул руку во внутренний карман куртки, вытащил оттуда рекламный листок и помахал им в воздухе.

      – Вот.

      – А, точно.

      – Десятипроцентная скидка предъявителю…

      – Я помню текст.

      – Так что?

      – Поправим вашу бороду, раз пришли. – Бородач наконец снял ноги со стойки. – Куда деваться.

      – Странный у вас сервис. Не боретесь за клиентуру?

      – Только этим и занимаемся. Раздевайтесь. Вешалка в углу.

      Так и не оглянувшись на Пашу, бородач выбросил правую руку вверх и чуть назад. Жест, почти полностью повторяющий благодушное помахивание кошачьих лап. Проследив взглядом за рукой Бородача, Однолет наткнулся на рогатину, где уже висели кожаная короткая куртка, безрукавка цвета хаки и бушлат.

      – Любопытные у вас котики, – сказал Паша, не сводя глаз с бушлата. – На удачу?

      – И процветание. Угу.

      – Судя по количеству… м-м-м… особей, гребете деньги лопатой?

      – Экскаватором. Буся! Бууууссь!

      Бородач явно кого-то призывал, при этом его баритон неожиданно съехал на фальцет – кокетливый и склочный одновременно. Под аккомпанемент фальцета Паша вплотную придвинулся к рогатине и принялся снимать с себя куртку. Эта процедура заняла чуть больше времени, чем следовало: все из-за того, что он пытался рассмотреть бушлат на предмет (чем черт не шутит!) отсутствия пуговицы. Но черт сегодня был совсем не склонен шутить: все пуговицы на бушлате оказались на месте. Более того, ничего общего с экземпляром, найденным Однолетом в метро, они не имели: не бронза, а черный металл. И вместо якоря там красовался медальный профиль какого-то мужика, по иронии судьбы – такого же бородатого, как Аль Пачино и яхтсмен-надомник. Да и сам бушлат вовсе не был форменным, совпадал только цвет. И мягкий кашемир, из которого он был сшит, не имел ничего общего с грубым флотским сукном.

      – Буся, мать твою! – снова воззвал Бородач.

      Спустя секунду в дальней части салона приоткрылась дверь, и на пороге возник еще один бородач с чашкой в руке и телефоном, прижатым к уху. От первого бородача его отличала масть (платиновый блонд vs конский каштан) и татуировки на подкачанных руках. Линейка одежды и аксессуаров – «Всё для тревелинга. Жизнь в постоянном путешествии».

      – Перезвоню, – бросил невидимому собеседнику Буся и отключился.

      – Кто? – с подозрением в голосе спросил яхтсмен.

      – Не то, что ты подумал.

      – Кто?

      – О господи, Буся! Ну, Курепин, ну? Щенка нам привезут послезавтра. Успокоился?

      – Правда?

      – А когда я врал, Буся?

      – Случалось, Буся.

      Теперь