Ловушка для птиц. Виктория Платова

что знал, и вряд ли расскажет больше. А историю с кошкой Брагин тотчас же постарался забыть, как старался забыть все остальные, не относящиеся к делу истории. Их за свою – почти двадцатилетнюю – практику следователь выслушал немало: побочный эффект «МБ», метода Брагина, подразумевающий неформальное общение со свидетелями. Погружаясь в это общение, Брагин выступал в самых разных ипостасях – в зависимости от обстоятельств и правды момента. Психотерапевт, репортер, помощник народного депутата, телепроповедник, сосед по купе в поездах дальнего следования. Судмедэксперт Игорь Самуилович Пасхавер, не раз наблюдавший брагинскую цыганочку с выходом под протокол, шутил:

      – Так ты скоро исповедовать начнешь. И причащать.

      – И буддизм приму, если понадобится. – Брагин всегда готов был поддержать шутку.

      – А обрезание – слабо?..

      Как бы то ни было, необязательная кошка улетела в архив, а вот телефонный разговор остался. Убитая с кем-то разговаривала на остановке, хотя телефон так и не был найден. Совершенно очевидно, что он разделил участь красного рюкзака, куда девушка впихнула всю свою жизнь. Или почти всю: в карманах ее одежды был найден лишь один заслуживающий внимания предмет – связка ключей с зеленой магнитной «таблеткой», которая обычно отпирает подъездную дверь.

      То, что можно сбросить со счетов:

      наполовину выпотрошенная упаковка жевательной резинки;

      отдельно взятая жвачка, уже основательно разжеванная и завернутая в кусок бумаги с каким-то текстом (судя по шрифту и тексту, обрывок при жизни был книжной страницей);

      флайер из «Кофе-Хауса»;

      рекламная листовка Филармонии с перечнем выступлений на декабрь;

      купон олдскульного барбершопа «Серпико» («предъявителю купона 10 % скидка на первое посещение»);

      одна кожаная перчатка с обрезанными пальцами. Вторая так и не нашлась.

      «Сбросить со счетов» – так рассудил опер-несмышленыш Паша Однолет, выразившийся даже беспощаднее: уронить в пропасть. Пусть летят самолетиками все эти флайеры, отягощенные жвачкой тексты и рекламный хламидиоз. А он, Паша, сосредоточится на ключах. И лишь когда будет отработана эта – во всех отношениях выдающаяся – вещь, можно будет перейти к чему-то менее существенному:

      перчатке,

      филармоническому репертуарному плану на декабрь.

      – А чем тебе жвачка не нравится?

      – Которая в пачке? – уточнил Однолет у следователя.

      – Использованная.

      – Из гигиенических соображений не нравится. Абсолютно бесполезный предмет.

      – Не скажи.

      – Ну, биологического материала у нас и так навалом. – Паша даже понизил голос, пытаясь осознать собственную профессиональную значимость. Вот он я, заправский криминалист, –  было написано у него на лице.

      – Странно, что жвачка оказалась завернутой в книжную страницу.

      – Ну, не совсем страницу. Всего-то клочок.

      – Вот ты, – Брагин, прищурившись, взглянул на Пашу, – часто с собой книжные клочки носишь?

      – Нет.