За пять минут до. Николай Бахрошин

Скворцову же.

      – Ага… (Вот привязалось нотариальное глубокомыслие!) Вы с ним были знакомы?

      – Немного. Скальск – город маленький, там все со всеми знакомы, – прозвучало уклончиво.

      – Вы там живете? – спросил я довольно глупо.

      – Нет, живу я в Москве, – усмехнулась Ева. – В Скальске у нас дела. Небольшие.

      Багор и Толик подтверждающе покивали. Дела, дела, у кого их нет, этих бесконечных дел.

      Я отхлебнул кофе с привкусом автомата.

      – Странная история с этим наследством… – сказал я.

      – Ваше «Утро фараона» Николаю Николаевичу особенно нравилось, – невозмутимо продолжила Ева. – Он три раза его перечитывал. Говорил, что именно этот роман помог ему разобраться в некоторых особенностях кастовых взаимоотношений той эпохи.

      – Да, египтяне делились на касты по профессиям… Мне самому показалось, что роман получился, – не смог удержаться я. Как большинство авторов, я слишком легко расслаблялся, когда начинали гладить по шерстке.

      – Николай Николаевич говорил, автор как будто видел своими глазами то, о чем пишет. Бытовые детали – выше всяких похвал.

      – Творчество, знаете ли, это озарение особого рода… Скольжение между вымыслом и реальностью, где единственные путеводные нити – сюжет и стиль, а критерий – собственное чувство меры. – Я глянул на собеседников с пронзительностью живого классика. – Что же касается наследства…

      – Николай Николаевич говорил, что при всей несомненной слабости романа, невнятной интриге и плохо прописанных персонажах, книга определенно заслуживает внимания.

      От неожиданности я поперхнулся кофе и резко закашлялся. Коричневые брызги разлетелись широким веером. В основном – на меня самого, но и ребятам тоже досталось. Одна капля ляпнулась Еве на щеку, получилось совсем неловко.

      Красавица вздрогнула, но сдержалась. Наградила меня выразительным взглядом, подчеркнуто неторопливо взяла салфетку из вазочки и аккуратно промокнула лицо.

      Смешливый Багор громко крякал от хохота, невозмутимый Толик слегка улыбнулся, и даже официантка в халате расцвета абстракционизма на миг ожила в углу, огляделась недоуменно.

      – Простите великодушно…

      – Ничего.

      – Нет, правда, извиняюсь…

      – Ничего, бывает, я понимаю.

      – А я читал вашу «Косую саблю», – сказал Толик с оттенком сочувствия. – В общем, интересно. Интрига, сюжет, персонажи – все вроде есть. Мне понравилось. В общем-целом.

      – «Косу и саблю»! – мрачно поправил я, все еще отдуваясь.

      – Ну да, точно. «Коса и сабля». А я-то еще думаю – почему такое странное название «Косая сабля»? Сабли же все косые, прямых не бывает…

      Читатели! – подумал я.

      – Читатели… – сказал я.

      – Не скажите, – улыбнулась Ева. – Определенная часть молодежи все-таки читает книги.

      – Определенная часть молодежи даже имеет шансы дожить до старости, – проворчал я с высоты своих