Женский приговор. Мария Воронова

заколку какой-нибудь подружке? Просто от широты души. Или надоело ругаться с сестрой из-за симпатичной безделушки и поменялась с кем-то из девчонок в группе на импортную помаду или тушь, а дома решила соврать, что потеряла. А потом эта девчонка уже после гибели подруги посещала дачу Мостового и оставила там зажим для волос. Но, с другой стороны, следственная группа опрашивала всех подружек и однокурсниц погибшей девушки, интересовалась последним ее днем буквально по минутам, так что про обмен было бы известно. Все же студентки мединститута – серьезные люди и понимают, что любая мелочь может быть очень важна в расследовании.

      Четвертая девушка, единственная иногородняя, училась в ЛИТМО и жила в общежитии. Сокурсники у нее были преимущественно мужского пола, подруг она не завела и казалась полностью погруженной в учебу. Среди физиков нелюдимость считается чем-то вроде хорошего тона, но даже в их окружении девушка производила впечатление замкнутой. Никто не знал, чем она увлекается помимо науки, с кем встречается, есть ли у нее молодой человек и как она оказалась в безлюдном сквере вдали от своих обычных маршрутов, тоже никто сказать не смог. Преподаватели характеризовали ее как необычайно одаренную студентку и в один голос утверждали, что, если бы не трагическая смерть, девушка достигла бы больших высот в науке. В окружении Мостового о ней тоже ничего не знали, так что если и было знакомство, то его не доказать. Кирилл не признается, а девушка теперь уже ничего не скажет…

      Пятая жертва была самой старшей среди погибших девушек и тоже имела отношение к медицине – она работала участковым терапевтом. В поликлиниках всегда не хватает врачей, участковым приходится перекрывать минимум по полтора участка, а когда приходит эпидемия гриппа, то бедняги почти переселяются на работу, являясь домой только ночевать. Бегать «по вызова́м», забираясь в самые глухие и темные углы района, посещать неблагополучные дома, входить в неосвещенные подъезды, где за дверной коробкой архитектором будто специально предусмотрен уголок для убийцы, подниматься по темным лестницам и звонить в квартиры, где может поджидать все что угодно – вот специфика профессии участкового врача, о которой не принято говорить вслух. Маньяк подстерег свою жертву в крошечном дворе-колодце, куда были обращены глухие стены домов, – Ирина знала это место и боялась заходить туда даже днем, но двор был проходной, и сквозь него можно было существенно сократить путь. Бедная молодая женщина, измотанная десятичасовым рабочим днем, две трети которого она провела на ногах, уставшая, в промокшей обуви, хотела только одного – поскорее оказаться дома, и, на свою беду, решила срезать.

      Терапевт вышла замуж за однокурсника на первом году учебы, и брак, в отличие от многих таких скороспелых союзов, не распался, несмотря на отсутствие детей. Муж, врач «Скорой помощи», имел твердое алиби: откачивал старушку с отеком легких в присутствии своего фельдшера и кучи взволнованных родственников, так что версия