Репетиция в пятницу. Анатолий Гладилин

– от соседей у Марьи Петровны был отдельный счетчик, и своими лампами она пользовалась, когда сама находилась у плиты или в уборной. Но в такую рань грех было не побаловаться чужой электроэнергией. Ничего, небось соседи не обеднеют. У них денег куры не клюют. И свет в коридоре жгут с утра до позднего вечера.

      Марья Петровна взяла со своего столика чайник, подошла к раковине и отвернула кран.

      Воды не было.

      Марья Петровна недоуменно уставилась на кран. Случались, конечно, перебои с водой, когда чинили трубы или еще там что, но обычно домоуправление заранее предупреждало жильцов объявлениями в подъезде. Тут же – нет воды, и все.

      Выключив свет на кухне, она и в уборной попользовалась не своей, а соседской лампочкой и, спустив воду, сохранившуюся с вечера, несколько раз для проверки дернула за рычаг. Бачок молчал.

      Марья Петровна заспешила к себе в комнату и начала быстро одеваться.

      Одетая, с авоськой в руке, она уже снаружи запирала дверь комнаты, когда в коридор выскочил сосед, Петр Никифорович. Петр Никифорович выскочил по нужде, в трусах и майке, впопыхах щелкнул выключателем, но, увидев соседку, засмущался.

      – Марья Петровна, куда же это вы спозаранку? – спросил Петр Никифорович, потирая сонные глаза.

      – В булочную, за хлебом! – отрезала Марья Петровна, стараясь не смотреть на толстого мужчину, можно сказать, совсем голого.

      Петр Никифорович разинул рот и потом, пробормотав: «С ума спятила, старая дура, ведь булочные еще закрыты, нет, прямо беда с этими пенсионерами…» – протопал в уборную.

      Марья Петровна специально долго возилась с входным замком, пока не услышала негодующий громкий шепот из уборной: «Воды нет! Слесаря-пьяницы! Давно пора жалобу писать!» Скорчив довольную гримасу, Марья Петровна осторожно захлопнула дверь.

      Булочная находилась через несколько домов, и Марья Петровна сначала шлепала по лужам довольно бодро, повторяя про себя: «Хлеба кила четыре, муки, а потом в продмаге соль не забыть, а потом в хозяйственном – мыла…» Но, не доходя до улицы, на которой была булочная, Марья Петровна остановилась. «И что я, старая, может, и вправду сдурела? – подумала она. – Нешто с хлебом перебои? Да хлеба у нас – завались! И куды меня несет?» Но ее действительно несло, как будто что-то толкало в бок, в спину, и она, поглядывая на темные окна и радуясь, что кругом все спят и никто не высовывается и не смеется над ней, тихонько прошла за угол.

      У булочной стояла очередь. Старики и старушки, все с авоськами, переминались с ноги на ногу. Очередь встретила Марью Петровну молча и настороженно. Марья Петровна, облегченно вздохнув, пристроилась с краю.

      Капитану Сурикову давно следовало сдать дела и отбыть по новому назначению в Москву. Но начальник областного управления лично попросил Сурикова задержаться еще на неделю. Это было вызвано тем, что область наградили орденом Дружбы народов, и как раз сегодня, в пятницу, на торжественном заседании, орден будет вручаться. Прибыли делегации из соседних областей, зампред из Москвы и даже несколько