Репетиция в пятницу. Анатолий Гладилин

очередной успех нашей космической науки. Стихи были такие:

      Запускали мы ракету,

      А ракета эта та

      Превращается в планету —

      Вот так чудо-красота.

      И плывет планета мирно

      И, вращаясь над землей,

      Возвещает всему миру:

      «Слава партии родной!»

      Стихи хорошо приняли в обкоме, однако прощелыга Поклепиков, еще не зная этого, всенародно охаял их на поэтическом вечере в текстильном институте, обвинив Заикина в графоманстве и спекуляции на теме. Услужливые голоса не замедлили передать Сергею Заикину, что зал, состоящий в основном из незрелой зеленой молодежи, встретил цитирование его стихов громким хохотом.

      Небось собутыльник Поклепикова, теперешний зав Синицын, тоже тогда присутствовал в зале…

      Сталкиваясь с Заикиным на совещаниях, Синицын всегда почтительно здоровался первым, но в глазах его плясали иронические искры.

      У двери с табличкой «Отдел культуры «Ленинского знамени» Сергей Заикин нерешительно потоптался, а потом, махнув рукой – мол, наше дело правое, – уверенно распахнул дверь.

      При его появлении Синицын вскочил с места и опрокинул стул.

      – Здравствуйте, товарищ Синицын, – окая, проговорил Заикин. – Я пришел сам, не ожидая зова. Понимаете, не мог не откликнуться. Вот – песня о Сталине.

      – Большое спасибо, Сергей Владимирович! Мы на вас надеялись, – проникновенно и взволнованно сказал Синицын и протянул дрожащую ладонь к рукописи.

      В тот же час с супостатом Сергея Заикина, поэтом Поклепиковым, приключилась вот какая история. На улице его остановил спортивного вида незнакомец и вежливо осведомился, не товарищ ли это Поклепиков. Получив утвердительный ответ, незнакомец ужасно обрадовался и начал умолять поэта зайти тут, неподалеку, посмотреть и отредактировать стихи в стенной газете, а то наши ребята пишут бог знает что, а вывесишь на стенку – и позора не оберешься.

      «Совсем одолели, чайники проклятые», – возмутился Поклепиков и хотел было решительно отказаться, но незнакомец упредил его и показал удостоверение органов.

      – Ради бога, не подумайте ничего дурного, – смущенно лепетал незнакомец. – Я это к тому, чтоб вы поняли: учреждение наше солидное, товарищи любят поэзию, а сами писать совершенно не умеют. Ну сделайте одолжение, и времени у вас займет всего минут двадцать.

      Мысль о том, с каким бурным восторгом сегодня на вечеринке у Людочки будет встречен его рассказ «Как я редактировал органы», привела Поклепикова в отличное настроение, и поэт милостиво согласился.

      Управление было действительно неподалеку, и Поклепиков не успел оглянуться, как оказался в кабинете на втором этаже, а поклонник поэзии из органов (который просил называть его «просто Витей») уже усаживал его за свой стол, повторяя, что сейчас, одну секундочку, принесут ватман. В кабинет заглянул человек со значком мастера спорта на лацкане пиджака.

      – Эдик,