Рыжий дьявол. Михаил Дёмин

новое стихотворение.

* * *

      Кто-то легонько тронул меня за плечо, и я обернулся стремительно. И увидел Алексея.

      Как он появился здесь? И зачем? Его шагов я не расслышал, не ощутил – значит, он специально подкрадывался сзади…

      – В чем дело? – спросил я угрюмо. Я не любил, когда кто-то дышит за моей спиной, возникает исподтишка. – Что? Не спится?

      – Да уж какой тут сон, какой сон, – забормотал он. И осекся, с перехваченным дыханием.

      И некоторое время стоял так – весь напрягшийся, со взмокшими висками, с застывшим, недвижимым лицом.

      Он стоял вплотную ко мне. Но глаза его бегали, ускользали, и я все никак не мог заглянуть в их глубину. Они смотрели мимо меня, в окно.

      – Какой тут сон… Они же там! Ты тоже, наверное, заметил.

      – Что заметил? – спросил я удивленно.

      – Ну, что. Будто не понимаешь. Прислушайся! Он подался к окошку – вытянул шею.

      – Вон – скрипнуло. Слышишь? И еще… Это они! Ходят возле дома. Все ходят и ходят. Кажную ночь!

      – Да кто ходит-то? – нахмурился я. – Кто? Что это еще за чертовщина! Ничего я не слышу. Да и нет там никого…

      – А зачем же ты стоишь тут? – усмехнулся он недоверчиво. – На что смотришь-то?

      – Просто так… На Енисей. Гляжу вот, думаю.

      – Ой, не хитри, не хитри!

      Он погрозил мне пальцем. И тут, наконец, наши взгляды встретились, пересеклись.

      Зрачки его были расширены, непомерно велики. И они дышали, подрагивали…

      Впервые в жизни я видел, как дрожат глаза. В них не отражалось ни единой живой мысли – только страх! Один только темный, слепой страх.

      И, положив на плечо ему руку, я тогда сказал, как можно проще и ласковей:

      – Послушай, успокойся. Я не хитрю. Иди к себе – ляг, усни… А если я что-нибудь замечу, я тебя сразу же предупрежу. Обещаю!

      – Правда? – лицо его сразу помягчело и осветилось улыбкой. – Обещаешь? Ну, тогда ладно. Пойду…

      Алексей ушел, а я вскоре разделся и потушил свет.

      „Странный дом", – подумал я, укладываясь.

      И невольно вспомнил слова, сказанные Макаровной: „У нас тихо – как в могиле".

      И в этот самый момент из-за двери из другой половины избы – донесся тихий, прерывистый, скрежещущий звук.

      „Что еще там делают?" – удивился я.

      Прислушался. И понял вдруг, догадался: с таким вот скользким скрежетом точится на оселке сталь ножа.

      Я НАЧИНАЮ ДЕЙСТВОВАТЬ

      На следующее утро состоялось мое вступление в должность директора. Я обошел все помещения клуба – двухэтажного, барачного типа здания – и принял от Петра под расписку казенное имущество… Процесс этот не затянулся надолго, имущества было немного.

      Среди клубного инвентаря оказался, между прочим, старенький газик, стоявший во дворе, в дощатой пристроечке. Осмотрев его, я спросил:

      – А шофер есть?

      – Ну откуда, – сказал Петр, – здесь же ведь не театр, а сельский клуб. По штату положены только трое: