Ярополк. Владислав Бахревский

набираться. Три года не велено мне тебя видеть. Три года впереди, три злых судьбины.

      – Матушка! Ни к кому я не пойду. Хочешь, я в дубраве спрячусь, в кипрее?

      Засмеялась Власта:

      – Милый ты мой! Прости глупые слезы. Нам нужно радоваться, а не плакать. Тебя берет в науку великий жрец Сварога. Сам Благомир!

      Вскочила на ноги, легкая, быстрая. Взяла Баяна за руки, закружила и, кружась, бежала по лугу. И он летел над землею, и полыхало в глазах синим, алым, белым.

      Оба рухнули в траву. Она хохотала, показывая на колючих великанов в алых шапках.

      – Чуть-чуть не забежали! Какие будяки! Вот уж было бы нам! Запомни, сынок. Этот колючий красавец – дивный лекарь. Заболят глаза – насуши корзинок от цветов, отвари и промывай. Ясными будут. Отвар пить можно, от кашля, от чирьев. – И спохватилась: – Пошли покажу тебе хоть пару добрых трав. Вот, смотри! Воробьиное просо. Листья к ожогам прикладывают. Баянушка, а ведь это – царь-трава. Как стрелы небесные, осеняемые громом, гонят в преисподню темную злую силу, так и царь-трава. Листочки нарывы лечат. Главное, запомни: сия травка – спасение от укуса змей, от ядовитых пауков, от всей прочей гадости. – Засмеялась. – Лысым утешение. Хорошо полечить – волосы отрастут.

      Замолчала, окидывая растерянным взглядом цветущие луга.

      – Сколько здесь добрых сильных травок… Ничего, сынок. Вернешься через три года – обучу всему. Царь-траву запомнил?

      – Запомнил, матушка!

      – А про цветочные корзинки чертополоха?

      – Какого чертополоха?

      – Колючего. Будяка.

      – Запомнил. Глаза лечит, чирьи. Воробьиное просо от ожогов.

      – Молодец! Ты будешь добрым учеником Благомира.

      Сердце у Баяна сжалось, прильнул к матери. Она вдруг легко поднялась, понесла его на руках, как малого дитятю, песню запела, уж такую дивную песню: полились у Баяна слезы ручьем.

      Не заметил, как украдкою матушка собрала несколько его слезинок в кожаный, с наперсток, бурдючок.

      А сама пела, пела, будто заклинала:

      Куличок-ходочок ходил за море,

      А за морем жизнь диво дивное.

      Чудо чудное, а уж вежливое.

      У жар-птицы пир, птицы Фенюшки,

      Да скучлив сидит добрый молодец,

      Заскучал кулик по родной земле,

      Ай по матушке да муравушке.

      И пошел он прочь из чужих краев.

      По горам идет, как по облаку.

      Ему в ноги дол, он и по долу,

      Он и по морю, будто посуху.

      – Матушка, поставь меня! – попросил отрок.

      Захлебнулась Власта воздухом, отняла сына от самой себя. Поставила на землю.

      – Матушка, я не слышал такой песни.

      – Впервой напелось.

      – Откуда же слова-то взялись?

      Засмеялась Власта, развела руки, показывая сыну весь белый свет, и опять задохнулась воздухом.

      – Вот уж и домой пришли.

      Зеленые ветлы, толпившиеся над рекой, скрывали от недобрых взглядов селение.

      Власта положила руки на плечи Баяна, повернула лицом к степи, к борам на горе, к огромному небу.

      – Смотри!