Земные радости. Филиппа Грегори

поцелуями.

      – Тогда можешь сам искать себе обед! – визгливо воскликнула она и резко отвернулась. – А я пообедаю с каким-нибудь красивым парнем. Шотландцем при дворе! Многие будут рады меня получить!

      – Не сомневаюсь, – отозвался Джон. – Я тоже был бы рад, но…

      Кэтрин не стала дожидаться его извинений, она бросилась в кухню и исчезла.

      Мимо Традесканта прошел слуга с огромным блюдом превосходного белого хлеба; еще один бежал следом и нес кувшины с вином, держа их по четыре в каждой руке. Оставив за спиной кухонный шум, Джон отправился в парадный зал.

      Король, уже сильно пьяный, сидел у огромного камина и поглощал красное вино. После дневной охоты и путешествия по пыльным дорогам он так и не помылся и был все еще грязным. Ходили слухи, что он никогда не мылся, просто вытирал испачканные потрескавшиеся ладони о нежный шелк. Грязь под ногтями уж точно была там с момента его триумфального прибытия в Англию, а может, и с самого детства. Рядом с Яковом сидел красивый юноша, разряженный как принц. Но он не был ни принцем Генрихом, старшим сыном и наследником, ни Карлом, младшим сыном короля. Джон наблюдал из дальнего угла зала, как король притянул юношу к себе и поцеловал его за ухом, оставив капли красного вина на складках гофрированного жесткого воротника.

      За столом в ответ на какую-то шутку грохнул смех; король запустил руку между колен своего фаворита и стиснул гульфик. Фаворит подхватил руку короля и поцеловал ее. Дружный непристойный хохот как мужчин, так и женщин раскатился по залу. Никто ни на секунду не замер при виде короля Англии и Шотландии, лапающего другого мужчину.

      Джон разглядывал присутствующих так, будто это были заморские диковины. На женщинах возвышались огромные парики из конского волоса; лица были выбелены ото лба до полуобнаженных грудей, брови выщипаны так, что глаза казались неестественно широко расставленными, губы были покрашены в розовый. Платья имели низкий квадратный вырез, из которого округлялись груди; талии были затянуты корсажами, расшитыми драгоценными камнями. Шелковые, атласные и бархатные наряды разных цветов сияли при свете свечей и, казалось, светились сами.

      Король раскинулся в своем кресле, окруженный полудюжиной ближайших друзей, почти поголовно пьяных. Дворяне за ними поглощали выдержанное вино кувшин за кувшином, флиртовали, интриговали и предавались хмельному разгулу. Кое-кто так напился, что не мог говорить. А некоторых трудно было понять из-за сильного шотландского акцента. Двое человек, опасаясь, что их подслушают англичане, шептались на шотландском языке.

      Позже должен был состояться маскарад, представляющий встречу Мудрости со Справедливостью; несколько придворных уже облачились в специальные костюмы. Мертвецки пьяный мужчина в одеянии Справедливости упал лицом на стол, а одна из помощниц Мудрости в глубине зала стояла, прислонившись к стене, пока какой-то шотландский дворянин исследовал слои ее нижних юбок.

      Поняв, насколько невыгодно наблюдать такую сцену абсолютно трезвым, Джон взял у проходившего слуги бокал самого лучшего