Три девицы под окном. Юлия Владимировна Монакова

то посылали собирать урожай ягод и фруктов, то призывали на помощь в выкапывании картошки… Нелька сочувствовала подружке и даже пару раз вызывалась поехать на дачу вместе с ней. Вдвоём работать было всё-таки веселее, да и дело быстрее спорилось. Но слишком часто на дачу Нельку не отпускали родители – она была изнеженной, тепличной и книжной девочкой.

      Нелька без энтузиазма уткнулась в «Вечера на хуторе близ Диканьки». Сама по себе книга была вроде бы интересной, но входила в список школьной литературы, обязательной к прочтению, и поэтому не вызывала ничего, кроме отчаянной зевоты. Нелька накрепко увязла в первом абзаце, смысл которого коварно ускользал от её лениво-рассеянного внимания.

      «…Как томительно-жарки те часы, когда полдень блещет в тишине и зное, и голубой, неизмеримый океан, сладострастным куполом нагнувшийся над землёю, кажется, заснул, весь потонувши в неге, обнимая и сжимая прекрасную в воздушных объятиях своих!»

      Нелька с трудом продиралась сквозь частокол гоголевских метафор и эпитетов, как медведь через бурелом – интересно, зловредный классик специально так накрутил-наворотил?

      «..Всё как будто умерло; вверху только, в небесной глубине дрожит жаворонок, и серебряные песни летят по воздушным ступеням на влюблённую землю, да изредка крик чайки или звонкий голос перепела отдаётся в степи. Лениво и бездумно, будто гуляющие без цели, стоят подоблачные дубы, и ослепительные удары солнечных лучей зажигают целые живописные массы листьев, накидывая на другие тёмную, как ночь, тень, по которой только при сильном ветре прыщет золото».

      Сердясь на себя за то, что ей скучно и непонятно, и на автора – за то, что так заковыристо и запутанно написал, Нелька непроизвольно хмурилась и гневно сопела.

      «Изумруды, топазы, яхонты эфирных насекомых сыплются над пёстрыми огородами, осеняемыми статными подсолнечниками. Серые стога сена и золотые снопы хлеба станом располагаются в поле и кочуют по его неизмеримости. Нагнувшиеся от тяжести плодов широкие ветви черешен, слив, яблонь, груш; небо, его чистое зеркало – река в зелёных, гордо поднятых рамах… как полно сладострастия и неги малороссийское лето!..»

      Мог ли подумать Гоголь, размышляла Нелька, что этим нудным текстом спустя много лет станут истязать школьников? Образ великого русского писателя постепенно приобретал в её богатом воображении всё более противные и ехидные черты. Она его уже практически ненавидела.

      – Это произведение надо читать в соответствующей обстановке, – раздался вдруг над ней насмешливый голос. Девочка вздрогнула и подняла глаза. Напротив стоял незнакомый мальчишка, с виду постарше её на пару лет, и вполне доброжелательно заглядывал в книгу.

      – В какой-какой обстановке? – переспросила она настороженно.

      – В мрачной. Чтобы жутко стало, чтоб аж мурашки бегали во время чтения! – весело пояснил мальчишка. Он был очень симпатичный – это Нелька, не избалованная