Путь в Арьяварду. Роман Олегович Кузьма

я уверен в этом, так как увидел потрясённый огонёк понимания в угасающем взгляде, – пришёл в сознание, успев понять, как мерзко его использовали.

      С яростью, многократно усиленной возмущением такой подлостью, я бросился вперёд, пытаясь прорубиться к жрецу, но тот, снисходительно ухмыляясь, бросил против меня ещё двух наших вчерашних друзей, совершенно забывших о том, кто они. Под градом ударов я был вынужден отступить. Где-то справа раздался надсадный предсмертный хрип – краем глаза я уловил, как тяжело оседает на пол Орм, которому ударом топора разрубило ключицу и грудину.

      Безумная, неописуемая схватка, разыгравшаяся под куполом древнего храма, должно быть, стала настоящей отрадой для зловещего бога, взиравшего на нас своим единственным глазом. Я парировал удары и наносил ответные, которые, к сожалению – о, как странно, но вместе с тем органично для сложившихся обстоятельств звучат эти слова! – ещё дважды оказались смертельными. Спайр убил двоих. Но и мы несли потери: Лафур, которого прижали к внушающему оторопь алтарю, рухнул под несколькими ударами, нанесёнными двумя противниками одновременно. Его тело, упавшее прямо на престол, залило его своей горячей кровью.

      Спайр и я отступили; нам противостояло трое одурманенных, двигающихся, как автоматы, дорру. Уверен, мы бы победили, даже несмотря на рану, зиявшую в плече моего господина, однако в этот самый момент против нас вновь выступила магия. Кровь Лафура, стекавшая на престол, должно быть, как-то увеличила могущество камня, поскольку тот начал издавать зловещий гул. Смуглолицый колдун, уже более не пытавшийся прикидываться другом, ликовал – я легко прочёл это на его узком лице. Переглянувшись с Спайром, мы кивнули; решение, пришедшее нам в голову, практически одновременно, диктовалось многолетним опытом совместных тренировок и многочисленных боёв.

      Я закричал так громко, как только смог, и бросился в решительную атаку. Но это был лишь отвлекающий ход: Спайр в тот же миг бросился к статуе и нанёс ей сокрушительный удар в место, откуда, несомненно, изливалась сила, питавшая колдовство темнолицего жреца. Тот возопил голосом столь высоким и испуганным, что я сразу понял: мы достигли своей цели. Золотой свет потух, и, сражаясь в наступившем сумраке с внезапно ставшими невероятно медлительными врагами, я с лёгкостью покончил с обоими.

      Оставался только колдун из Эреду; вытянув вперёд ладони, он свернул пальцы, словно обхватывая меня. Я ощутил, будто до меня дотронулось нечто холодное; взор мой помутился, а ноги подкосились. Меч едва не вывалился из моих, налившихся свинцовой тяжестью, рук, но, собрав свою волю в кулак, последним усилием я заставил себя выпрямить правую руку с мечом.

      Наваждение прошло; я вновь был способен дышать, видеть и слышать. Передо мной лежало тело сухощавого человека, шея которого, проткнутая клинком, перестала существовать, в результате чего голова едва не отделилась от тела. Остекленевшие глаза