Нянька. Олли Ver

Я была на даче у бабушки. Отлично помню, как сидела на траве прямо рядом с открытой калиткой и, находясь под бдительным, но периодическим контролем бабушки, а потому фактически была предоставлена самой себе. Время шло к обеду, а потому Настя уже должна была приступить к полной тарелке воображаемого супа, когда появилась та самая Катя. На меня упала тень, и я подняла голову. Катя стояла прямо передо мной в тонком ситцевом сарафане и сандалиях на босу ногу. Она усердно рассматривала мою Настю и новехонький кухонный набор из пластмассы, которые подарили мне родители на мой день рождения, буквально за неделю до этого. Пройдясь взглядом красных глаз по сидящей за столом кукле, Катя спросила:

      – Она ест червяков?

      Я посмотрела на мелкую траву, собранную в пластмассовую кастрюльку, и мне показалось странным, что девочка не замечает очевидного – это же суп, ясно как день.

      – Нет, это… – начала я, как вдруг, Катя наклонилась и ловким движением вытащила Настю из-за стола и поднесла к своим заплаканным глазам.

      – У нее все ноги разрисованы, – тоном эксперта по куклам сказала она.

      Внутри меня неприятно зашевелилось что-то, что очень тихо, но настойчиво подсказывало мне – сейчас будет нехорошо. Взгляд Кати и ее наглое поведение говорили о том, что пришла она не с миром, но я была еще слишком мала, чтобы улавливать детали и акценты человеческого поведения, а потому за меня говорили инстинкты.

      – Отдай Настю, пожалуйста, – попросила я.

      – Ее зовут не Настя, а Анжелика, – сказала Катя, шмыгая носом и устремляя на меня взгляд, полный уверенности в собственной правоте.

      Глаза мои предательски заблестели, а к горлу подкатил комок.

      – Отдай куклу, пожалуйста, – на последнем слове мой голос дрогнул, и это не ускользнуло от внимания Кати. Она смерила меня оценивающим взглядом, а затем сказала твердо и хладнокровно:

      – Нет.

      По моей щеке побежала слезинка, губы предательски изогнулись.

      – Это моя кукла… – прошептала я.

      – Была твоя, а стала моя, – со всевозрастающей решимостью отчеканила Катя и посмотрела на свой трофей. – Я ее заберу и спрячу под сараем. Даже если ты расскажешь бабушке, и она придет к нам за куклой, взрослые её не найдут. Они не поверят тебе. Не поверят, что я её забрала, и подумают, что ты просто потеряла куклу. А когда мы поедем домой, я положу ее в свой рюкзак так, чтобы никто не видел, – а затем она добавила хладнокровным голосом матерого вора-рецидивиста. – Я так уже делала.

      В этот момент слезы хлынули из моих глаз, и рот раскрылся в немом плаче. Я даже воздуха не могла глотнуть, не то, чтобы позвать бабушку, которая как назло где-то запропастилась. Я тихо и горько роняла слезы на траву, понимая, что не смогу дать отпор этой наглой, бессовестной девице. Я никогда не могла. Не умела. Я – трусиха, сколько себя помню.

      Катя смотрела на мою истерику и по ее лицу расползалась самодовольная ухмылочка…

      Вдруг камень, размером с перепелиное яйцо, со всего маху врезался ей точно в лоб. В первое мгновение