Игра в ножички. Повесть. Дмитрий Ланев

Лоси бывают, кабаны. В основном утки в тростнике и гуси на луга садятся. Зайцев зимой стреляем, – ответил Алексей.

      – А твоя живность как, плодится? – спросил Карен.

      – Конечно, плодится. Тимофей приглядывает. А Надежда его к уткам привязалась. Забавно – всю жизнь учительницей проработала. А теперь утки. Она с ними разговаривает, а они на нее смотрят, только что клювы не раскрывают.

      Алексей подбросил в огонь полено, продолжил.

      – А Тимофей, муж ее – инженер. Эскалаторы проектировал. Потом все это никому не нужно стало, дешевле покупать. Подрабатывал, где мог. А в десятых полтинник стукнуло, никому не нужен. Ко мне в блог написал, давай, мол, буду продукцию в город возить, продавать. Так и познакомились. А чего возить, кому надо – сами приезжают. Так и осели. Живут сами и дочерей в городе подкармливают.

      – А много с вами на ферме людей работает? – спросила Алена.

      Я оценил ее тонкую лесть. Она сказала не «у вас», не «на вас», а «с вами». Подчеркнула его пастырскую миссию.

      Не я один был такой умный. Валентина со своего места тоже все слышала и усмехнулась:

      – Обрати внимание, Алексей, «с вами»!

      Алексей, впрочем, нисколько не смутился. Он продолжал колдовать над следующей порцией рыбы и ответил коротко.

      – Четверо.

      – И Ахмет здесь? – спросил Карен, – надо бы с него набросок сделать, очень уж характерный разрез глаз у него.

      – Ахмет в этом году на том берегу сам землю арендовал. Уже и построился. С урожаем, правда, помогал. Но в следующем году нужно будет кого-то еще нанимать.

      – Сложно людей найти? – спросила Алена, – нам все фермеры пишут, что главная проблема на селе – люди.

      – Да что об этом говорить. Правда, конечно, – Алексей замолчал, как будто эта тема его совсем не интересовала.

      А Алена напористо, методично, продолжала:

      – Нам пишут, что местное население безнадежно, генетически испорчено – у них с целевыми установками по жизни все перевернуто. Деньги – сразу водка. Ни родителей, ни детей, никого не стыдятся.

      – Ну, да. В этом смысле с бывшими городскими проще. У них или Большой Драматический театр, или на худой конец тур по Европе – путеводная звезда. Ради этого и с коровами, и с утками могут поладить.

      – А вот у нас, у людей гор, все не так!

      Карен поджал ноги и подался к огню, продолжил:

      – У нас старики – это самое последнее слово, истина в самой последней инстанции. Наверное, это от того, что люди горы видят с детства. Глаза открывают, и сразу – горы. А гора – это иносказательно – авторитет. Кто уважает горы, тот уважает авторитет, и сам имеет авторитет.

      – Но все-таки их взрывают, – сказал я, чтобы поддержать разговор.

      – Куски откалывают, – покачал головой Карен, – только куски, маленькие такие кусочки. Из космоса не видать.

      – Может, кто-нибудь скажет что-нибудь хорошее про ужин? – сказала Валентина.

      Как истинный директор она удобно полулежала, постелив