Купол над бедой. Дети серого ветра. Эгерт Аусиньш

для езды верхом, корова – молочное и мясное, овцы для шерсти и мяса, козы для молока и некоторые породы для шерсти. Как видишь, тут все отдельно, а не вместе, как у нас. Собака и кошка – звери-компаньоны, но они не работают по дому, как сайни, а охраняют дом и следят за благополучием человека. Здешние люди хуже понимают себя, чем мы, и их звери оказывают им серьезную помощь, сообщая об их настроении и состоянии. Сейчас здесь лето, но из-за фауны все звери охраняются так же строго, как мы охраняем наших малых от ящеров и драконов. Увидеть их близко мне пока некогда…

      Из письма Дейвина да Айгита матери.

      В середине лета Полина получила от парней со Славы всю авоську подвигов Алисы, начиная с выездов за рубеж и общения с иностранными журналистами на камеру, и заканчивая роликом с ю-туба, в котором Алиса купается в бухте у Зоны под девизом «никто мне не указ, что делать на моей земле и где пикники устраивать». Флешку со всем этим счастьем привез Виталик, приехавший «заодно поговорить, а то очень пить хочется, до дома не доеду».

      Это было только самое очевидное. Кроме того, под чем она подписалась, были теракты на блокпостах, явно авторства ее выводка. От них страдал в основном ветконтроль, но с ними гибло много гвардейцев. Саалан тяжело переживали эти смерти. Полине очень не нравилось то, что после этих эксцессов нельзя было дать никаких гарантий за то, что оборотней в городе нет. Если тот, из подвала с проспекта Ветеранов, был единичной случайностью, то любой следующий говорил, что твари – неотменяемая часть городской жизни. Еще был очень неприятный лозунг боевого крыла «смерть предателям» – разумеется, подразумевавший в первую очередь ветконтроль.

      У Виталика глаза были сильно больше обычного, когда он пришел к Полине домой поговорить обо всех Алисиных достижениях сразу. Полине тоже стало не по себе даже от перечисления. Но по настойчивой просьбе Виталика, которая выглядела скорее уже требованием, она посмотрела и ролики с интервью, и запись какого-то круглого стола, и ролик с залива, с мокрой Алисой в кадре. В кадре и в купальнике.

      Когда занимательная часть программы и чай в полулитровой кружке гостя кончились, Виталик посмотрел на Полину весело и иронично, и спросил:

      – Ну что? Решение какое-нибудь будет? Или еще подождем?

      – Виталя, – Полина замялась – я согласна, что это уже треш, и, наверное, даже полный треш…

      – Но? – он смотрел ей в лицо и почти смеялся, хотя улыбка была еле заметна, если не смотреть ему в глаза. И от этого ей было очень неловко, даже почти стыдно.

      – Ты понимаешь, что я связана профессиональной этикой?

      Он не выдержал и заржал в голос:

      – Полька, ну сама послушай, что плетешь! Говоря о твоей профэтике, нужно задавать вопросы на четыре шага раньше, с «Манифеста убитого города»… – и осекся.

      – Ну и вот, – сказала Полина мрачно.

      – Ну