Отель «Нью-Гэмпшир». Джон Ирвинг

штук, – невнятно сказала Фрэнни, как будто ей вшили в рот добавочный язык.

      – Пять! – воскликнул Айова Боб. – Ужасно!

      – Этот пес опять здесь напердел, – сказал отец; судя по голосу, он был раздражен и устал, как будто они разговаривали, разговаривали, разговаривали все это время с самого момента, как уехали в медпункт.

      – Он такой миленький, – сказала Фрэнни, и я услышал, как сильный хвост Грустеца застучал о стул или буфет: тук, тук, тук.

      Только Фрэнни могла часами лежать рядом с Грустецом и не обращать внимания на его зловоние. Да, конечно, Фрэнни казалась менее чувствительна к запахам, чем кто-либо из нас. Она никогда не отказывалась поменять пеленки Эггу или даже Лилли, когда мы все были намного младше. И когда у Грустеца под старость случались ночные неприятности, Фрэнни никогда не смотрела на собачье дерьмо как на что-то отвратительное; у нее было странное любопытство к подобным вещам. Она могла дольше всех нас обходиться без мытья.

      Я слышал, как все взрослые поцеловали Фрэнни, пожелав ей спокойной ночи, и подумал: вот такими и должны быть семьи – поссорились, а через минуту помирились и простили друг друга. Фрэнни, как я и думал, пришла ко мне в комнату и показала свою губу. Швы были жесткими, блестящими и черными, как волосы на лобке; у Фрэнни были волосы на лобке, у меня нет. У Фрэнка были, но ему это не нравилось.

      – Знаешь, на что похожи твои швы? – спросил я ее.

      – Знаю, – ответила она.

      – Он очень больно тебе сделал? – спросил я, и она пригнулась к моей кровати, чтобы я мог потрогать ее грудь.

      – Он за другую схватил, дурачок, – сказала она и отодвинулась.

      – Ты здорово разделала Фрэнка, – сказал я.

      – Знаю, – сказала она. – Спокойной ночи. – Уходя, она снова заглянула ко мне в дверь. – Мы переедем жить в отель, – сказала она.

      После этого я услышал, как она пошла в комнату Фрэнка.

      – Хочешь посмотреть на мои швы? – прошептала она.

      – Конечно, – ответил Фрэнк.

      – Знаешь, на что они похожи? – спросила его Фрэнни.

      – Грубые какие… – сказал Фрэнк.

      – Да, но ты знаешь, на что они похожи, правда? – настаивала Фрэнни.

      – Да, знаю, – сказал он, – и такие грубые…

      – Извини меня за яйца, Фрэнк, – сказала ему Фрэнни.

      – Понятно, – сказал он, – с ними все в порядке. Извини за… – начал Фрэнк, но он никогда в жизни не сказал бы слова «грудь», а тем более «титька». Фрэнни ждала, я тоже ждал. – Извини… ну, за все…

      – Да, конечно, – сказала Фрэнни. – Меня тоже.

      Затем я слышал, как она пошла к Лилли, но та спала без задних ног.

      – Хочешь посмотреть на мои швы? – прошептала Фрэнни. Затем через некоторое время я услышал: – Ну, сладких тебе снов, девчушка.

      Эггу показывать швы не было, конечно, никакого смысла. Он решит, что это остатки чего-то, что Фрэнни только что ела.

      – Хочешь, отвезу домой? – спросил отец своего отца, но старый Айова Боб сказал, что ему моцион только в радость.

      – Думай