Витморт. Играя со смертью. Юлия Сергеевна Ханевская

так я понимаю, настаивала на Тароне?

      – Ну, естественно… Женщины никогда не забывают свою первую любовь.

      В голосе Кастина просквозил отголосок старой ревности.

      – Брось! Неужели до сих пор не успокоился с тех давних школьных дней?

      – Я даже не знаю где он сейчас… Не видел с выпускного бала Харбоны, – продолжал развивать тему, неотрывно глядя перед собой.

      – В конце концов! Элен – твоя жена, а не его, оставь давнюю вражду в покое. Мы все были детьми.

      Кастин хмыкнул, взглянув на друга.

      – И, тем не менее, она рьяно желала назвать сына его именем.

      Они немного помолчали, вспоминая каждый свое.

      – О Боги, у меня внутри все буквально разрывает на части… – прошипел, сжимая кулаки.

      Мар в молчаливом участии сжал его плечо.

      – Неужели, все женщины так рожают!

      – Ясно видно, у Элен осложнения… Да и беременность протекала трудно, сам знаешь.

      Кастин нахмурился.

      – Что-то не так.

      – Что?

      – Она молчит…

      Дверь открылась, и из палаты вышла усталая печальная женщина в белом.

      – Как она? – бледнея еще больше, прошептал Кастин, – что с ними?

      – Мне очень жаль…

      Он стал медленно оседать на пол, сползая прямо по стене, на которую опирался. Мар прищурился, всматриваясь в лицо женщины. Что-то настораживало в выражении ее лица.

      – Говорите яснее, – жёстко выговорил он.

      – Она очень слаба, а ребёнок… не выжил.

      Кастин подскочил, со стоном метнулся в палату, бесцеремонно отталкивая останавливающую его лекарку. Мар же продолжал искать в ее чертах ответы.

      – Это всё? – вкрадчиво произнес он.

      Она вздрогнула, и, скрывая себя за слезами, удалилась. А оборотень продолжал анализировать свои ощущения.

      И почему в лазарете так мало народа?

      *

      Элен тяжело дышала, пытаясь сфокусировать взгляд хоть на чем-то… Где её малыш? Почему ей не дали ребеночка? Она отключилась всего на пару минут, но это было простительно – ведь она так долго заставляла себя быть в сознании. Ну, где же сыночек!? Взгляд поймал какое-то движение, и женщина узнала сквозь туман лицо мужа. Попыталась улыбнуться. Но почему у него вода на щеках? Слёзы? Или это иллюзия навязчивого тумана?

      – Кастин, – прошептала, удивляясь тому, как слабо звучит голос, – ты видел нашего сыночка? Где наш мальчик? Почему я его не слышу?

      – Любимая, – он закрыл глаза, целуя её руку, – все будет хорошо, малышка. Спи… Тебе нужно отдохнуть.

      Кто бы знал, чего стоило ему не завыть в голос, глядя на измученное бледное лицо жены в ареоле разметавшихся по подушке спутанных каштановых волос. Проследив, как зеленые глаза закрываются, он поцеловал её в сухие губы.

      – Спи, родная. Тебе предстоит еще много боли… От которой никакие отвары не помогут.

      *

      Рамилена была лучшим акушером. Ещё ни один ребёнок или роженица не погибали в ее смены. Но сейчас у неё тряслись руки. Роды были очень трудными, а действо, которое они с