Черная моль. Кинороман. Андрей Юрьевич Агафонов

лучше его знал.

      – Я? – рыжий заливается краской. – Какое там! Я птица не того полета. А он вам приглянулся, Helene?

      Графиня пожимает оголенными плечами. Питер жмурится.

      – Как… Это… прекрасно! – она запивает красным вином кусочек мяса с виноградными листьями. – Дорогой, ты должен попробовать. Необыкновенно. Именно к Примитиво де Мандурия. Я его недооценивала.

      – Необычно, странно… Но хорошо, да. Питер, что скажете?

      – Это лучше картошки с рыбой, – хмыкает Питер, – и на том хвала Господу.

      – Ну, знаете!.. – графиня смеётся, ее лицо розовеет, она останавливает прикосновением руки проходящую мимо официантку. – Андреа, позовите, пожалуйста, вашего шефа.

      – Си, синьора!

      Граф достает сигару.

      Сидящая у окна безвкусно одетая мужеподобная американка смотрит на него с ужасом.

      ***

      – Синьора? – у края стола в полупоклоне замер шеф-повар. Одна рука прижата к груди, пальцы второй шевелятся, как будто он мысленно играет на фортепиано. Графиня смотрит на его тонкие, сухие пальцы. Смотрит намеренно долго, затем поднимает взгляд:

      – Как вас зовут, наш дорогой волшебник?

      – Паоло, ваше сиятельство!

      – Паоло, мы все хотим выразить вам восхищение! Идеальное гастрономическое сочетание. Нет, не идеальное. Гениальное. Вы гений!

      – Ваше сиятельство…

      – О! – она машет рукой, – Хелен.

      – Хелен, – он бросает взгляд на графа, но тот увлечен раскуриванием сигары. – Это я должен выразить свое восхищение!

      – Присядьте, – графиня с улыбкой указывает на стул рядом. – Я же вас не отрываю сейчас?

      – Нет, Хелен, – он садится, пальцы правой руки продолжают играть беззвучный ноктюрн.

      Рыжий Питер смотрит на Паоло с ненавистью.

      Графу наконец-то удается раскурить сигару, он выпускает огромное облако дыма и облегчённо вздыхает.

      Американка у окна начинает бешено жестикулировать, подзывая официанта.

      – У вас руки музыканта, а не шефа, – мягко говорит графиня, касаясь пальцем тыльной стороны ладони Паоло. – Такие руки сами по себе требуют восхищения… И поклонения.

      – О, Хелен, – только и может ответить Паоло.

      – Вы приходите к нам. Расскажете о своих секретах. Я расскажу вам о своих.

      Она смотрит ему прямо в глаза. Он понимает – вызов брошен. Но не может отступить.

      – Елена! – встревает Питер, – я, к сожалению, спешу, так что благодарю вас с графом…

      – Хорошо, Питер, до свиданья, – улыбается графиня, не отводя глаз от Паоло.

      К столику американки подходит метрдотель и склоняется над ней. Американка возмущённо тычет в сторону графа и тараторит по-английски, все больше повышая голос.

      Граф зевает.

      – Я не понимаю, – холодно улыбается метрдотель, – синьора, нон каписко, синьора!

      Она набирает в рот воздух, но тут метрдотель кивает за спину и с кошачьей грацией даёт американке пощечину. По бокам ошеломленной