Ангелы не умирают. Екатерина Оленева

младенец. Он воскрешал того, кто умер три дня назад. А от тебя же остался один остов. Видел бы ты… хотя нет, лучше не надо. До сих пор без содрогания не могу вспоминать…но лучше по порядку.

      После твоего самоубийства Ральф как обезумел. Он обнародовал всё, что мы скрывали столько лет. Он пытался меня убить! Он был просто невменяем… ты же помнишь, каким он был? А без тебя всё стало ещё хуже.

      Вино резко стало горьким, и я отодвинул бокал от себя:

      – Он превратил мою жизнь в ад, Альберт… – голос Синтии вдруг стих.

      – Что ты сделала?

      Собственный голос казался чужим и глухим.

      Глаза Синтии сузились и превратились в два пылающих куска льда:

      – Что я сделала?! Я?! Почему, по-твоему, я могла что-то сделать?

      – Потому что это до сих пор не даёт тебе покоя. Потому что ты боишься мне сейчас об этом сказать.

      – Да с чего ты взял?

      – С того, что не только ты знаешь меня как облупленного. Так что ты сделала, Синтия?

      Она отвернулась.

      Золотые волосы, упав на лицо, скрыли от меня его выражения.

      – Синтия?..

      – Я принесла его в жертву.

      Часы на полке тихо стучали. Наверное, тикали. Не знаю, не уверен.

      После такого заявления я уже ни в чём не мог быть уверен.

      – Я… что? Не понял, что ты имеешь ввиду под «принесла в жертву»?

      – Я убила его на сатанинском алтаре.

      Синтия повернула голову и теперь с вызовом смотрела на меня.

      – Ты не могла его убить. Это невозможно. Силёнок бог не дал.

      – А я у дьявола заняла! – фыркнула она, строптиво встряхивая головой. – Хотя… хотя это было позже. А в тот момент Ральф помог мне сам. Это было… мучительно, долго и болезненно. Именно так он и умирал. Долго. Почти сутки. Возможно, он надеялся, что я откажусь от своей затеи. Возможно, забавлялся, веря, что мне невыносимо наблюдать за его страданиями. А возможно… возможно ему просто было наплевать. Помнишь, как он всегда говорил это своё коронное «плевать»? – зло засмеялась она.

      По мне, так её смех гораздо ближе был к истерике, чем к насмешке.

      – Как же ты вытерпела? Как могла сидеть и смотреть на его агонию часами?

      – Я не верила, что он на самом деле умрёт. Даже после твоей смерти я не могла поверить, что это возможно!

      – Но он умер, – это не был вопрос.

      – Умер. А древний ритуал начал работать. И я встретилась лицом к лицу с тем, кого считают Князем Земли и источником зла.

      – Ну и как?

      Меня распирало от злости и бессильной ярости.

      В историю с дьяволом я не верил. А вот в смерть Ральфа, зная их обоих, поверить пришлось. И осознание того, что всё это случилось почти два столетия назад, не смягчало боли потери.

      Может быть, в душе я надеялся, что Ральф воскреснет таким же волшебным образом, как и Синтия?

      – Люцифер? Он удивительным образом похож на вас всех. Безумный и обречённый, то ли не желающий, то ли не умеющий раскаяться и жить иначе.

      – Правда? Ни рогов? Ни копыт?

      – Если они у него и были, он их мне не показывал.

      – Его не