Ангелы не умирают. Екатерина Оленева

меня?

      Катрин посторонилась и Альберт прошёл в комнату, распространяя вокруг себя холодную свежесть зимней ночи, запах дорогого табака и едва уловимый шлейф парфюма.

      Он обернулся, но прежде, чем успел хоть что-то сказать, Катрин набросилась на него с волнующим её вопросом:

      – Где ты был?

      Голос её был переполнен не гневом. В нём звучали боль и обида.

      Катрин не рассчитывала на правдивый ответ. Просто вопрос не давал ей покоя последние несколько часов, фраза вертелась на языке, и вырвалась почти против воли.

      Альберт на мгновение опустил ресницы, а потом поднял взгляд.

      И спокойно глядя ей в глаза, уронил:

      – В Кристалл-холле.

      – В Хрустальном доме? – удивилась Катрин. – Но зачем?.. Зачем ты туда поехал? И что там делал? Почему не отвечал на мои звонки? Я волновалась за тебя… я…

      Он отвернулся и Катрин стихла.

      Стало слышно, как равномерно тикают часы на полке и задувает ветер.

      – Я оставил телефон в машине, когда вошёл в дом.

      Голос Альберта звучал словно опавшая листва, потревоженная ветром – тихо и безжизненно.

      Катрин села на диван, обхватив себя руками.

      Бессонная ночь и долгий плачь давали о себе знать. Её слегка знобило. И в глазах стояла резь, будто песок попал.

      Он подошёл и, присев на корточки, сжал заледеневшие пальчики девушки теплыми ладонями, пытаясь их согреть.

      Взгляд молодого человека оставался таким же прямым, твердым и немного грустным:

      – Мне жаль, что заставил тебя волноваться.

      – Я боялась, с тобой что-нибудь случится.

      Кривая улыбка была полна горечи:

      – Если бы ты знала, как сложно причинить мне вред, Катрин. И как легко причиняю его я, даже тогда, когда хочу этого меньше всего на свете. Ты плакала?

      Спросил он, проводя пальцем по её щеке, словно прикосновением проверял правильность своих подозрений.

      В то же время это было похоже на ласку, мимолётную нежность, бальзамом проливающуюся на глубокую сердечную рану, саднящую всю ночь.

      Катрин смотрела в светлые глаза Альберта, читая в них участие, желание защитить её и грелась этим взглядом, как огоньком. Лечилась им как лекарством.

      – Прости меня. Ладно?

      Катрин кивнула словно завороженная.

      – Конечно. Но всё же ты мог пострадать. Тот участок пути плохо чистят, а на твоём автомобиле даже колёс не меняли – они лысые.

      Альберт тряхнул головой.

      Его улыбка явно говорила о том, что он не совсем понимает, о чём идёт речь. И в данный момент его мысли вообще далеки от летних и зимних шин.

      – Бывают в жизни моменты, когда пострадать не так уж и страшно. Не переживай за меня. Со мной всё хорошо.

      Катрин стало казаться, что его улыбка сделалась недоброй, полной желчного яда.

      – Даже слишком.

      – Как это понимать?

      – Лучше не спрашивай. Тогда мне не придётся отвечать.

      Он поднялся, выпустив пальцы Катрин из ладоней и ей сразу же сделалось холодно, одиноко и неуютно.

      Пройдя