Искушение Тьюринга. Давид Лагеркранц

вдруг появилась медсестра и объявила, что доктор Бёрд ждет их.

***

      Чарлз Бёрд был в своей стихии. Сухой, с желтой кожей, он выглядел как сама смерть. И, как всегда, не мог упустить случая блеснуть своей ученостью. С Тьюрингом он держался как с коллегой. Начал, разумеется, с соболезнований, а потом, щедро пересыпая речь латинскими словами, принялся живописать тело его брата, так сказать, изнутри. Корелла удивила бестактность доктора. Тьюринг же, пропустив несколько фраз мимо ушей, не выдержал и решительно мотнул головой:

      – Довольно.

      – Я так не считаю, – пробормотал доктор.

      Некоторое время они молчали, глядя друг другу в глаза. То, что один воспринимал как ежедневную рутину, для другого было трагедией. Такие моменты навевали на Леонарда меланхолию. С другой стороны, ему было приятно видеть смущение Бёрда.

      – Пойдемте, – сказал он Тьюрингу.

      Оба вышли, не сказав ни слова.

      Неподалеку от морга проходила железная дорога, вдали прогромыхал товарный состав. По Готорн-лейн проехал «Роллс-Ройс», как привет из другого, блистательного мира. Несмотря на все это, Корелл чувствовал себя удовлетворенным. Он остался доволен тем, как повел себя с доктором Бёрдом. Самое время было вернуться в участок. Тем не менее Леонард продолжал идти рядом с Тьюрингом, плохо осознавая куда.

      – Я тут подумал одну вещь… – начал Джон Тьюринг таким тоном, будто собирался сказать что-то важное.

      – Что такое? – спросил Корелл.

      – Вы точно знаете, что это было самоубийство?

      Помощник инспектора посмотрел на красно-коричневый виадук над рекой Боллин и подумал, что Тьюринг собирается сейчас изложить одну из версий убийства или чего-нибудь другого в этом роде. Во всяком случае, чего-то связанного с государственной тайной.

      – Что, если это был несчастный случай? – спросил вместо этого Тьюринг.

      – Что вы имеете в виду? – удивился Корелл.

      – Мать постоянно опасалась, что он во что-нибудь вляпается, – пояснил Джон. – Последний раз у нас дома, на Рождество. Она смотрела за ним, как за маленьким мальчиком: «Вымой руки как следует! И вытри!»

      – Почему именно руки? – насторожился Корелл.

      – Он имел дело с химикатами, – ответил Джон. – С цианистым калием в том числе. А она знала, как Алан забывчив. Поэтому постоянно предупреждала его…

      – И зачем вашему брату понадобился цианид?

      – Он золотил столовые приборы. Не спрашивайте меня зачем. Таков был Алан – занимался, чем хотел. Снимал золото с позолоченных отцовских часов и переводил его на ложки. Бессмысленное занятие, не так ли? Он с ума сводил мать своим цианидом. «Неужели ты не понимаешь, чем это может кончиться?» – спрашивала она.

      – Мы и в самом деле нашли у него позолоченную ложку. – Корелл вспомнил находку Алека Блока.

      – Ну, вот видите…

      – На ней были следы цианистого калия.

      – Алан запросто мог лизнуть такое по ошибке.

      – Боюсь, на яблоке его было слишком много… – Корелл