Так становятся звёздами 2. Екатерина Оленева

шло со всех сторон. – «Я не отдам его тебе!».

      Пропасть, как водой, заполнялось поднимающееся белой дымкой, подвижной, словно ртуть. На душу снисходил покой, но это не было связано со смирением или принятием происходящего – лишь с решением стоить до конца.

      Если она вместе с Торном рухнет в эту бездну, так тому и быть, но одного Гаитэ его не отпустит, не разожмёт рук.

      Слух наполнился неприятным клёкотом и шумом крыльев, тревожным, волнительным. Так не могут шуршать крылья голубей – только воронов. Зловеще, по-чёрному.

      Потом все стихло.

      Слабый полустон-полухрип сорвался с губ Торна.

      – Любовь моя! – склонилась над мужем Гаитэ.

      Медленно, с усилием он открыл глаза, ещё сохранявшие потусторонний блеск.

      Взгляд его скользнул в сторону жены.

      – Гаитэ, – медленно проговорил он.

      – Я здесь, любовь моя! Я рядом с тобой! – сжала она его ладонь в своей руке, прижимая к мокрой от слёз, щеке. – Слава добрым Духам! Ты не покинул меня! Боже милостивый! Благодарю тебя! – возвела она очи горе. – Муж мой! Я так рада, что ты одержал победу над смертью…

      – С твоей помощью, жёнушка. С твоей помощью, – отозвался Торн со слабой улыбкой.

      Он притянул Гаитэ к себе, цепко, с привычной для него хваткой, которую даже яд не в состоянии был ослабить.

      – Мой отец?… Что с ним? Он в порядке?

      Что было делать? Лгать ему во имя спокойствия? Гаитэ никогда не была сильна в криводушии.

      – Их Величество, в его годы, учитывая то, что он успел выпить больше вина, чем ты…

      – Почему ты здесь?! Почему ты не помогла ему?!

      – Я не всесильна. Мне пришлось выбирать между твоим отцом и тобой… и выбор мой очевиден.

      – Мой отец мёртв?

      Глаза Торна ярко заблестели, как бывает только тогда, когда они полны слёз.

      – Вот демон! Как же такое могло произойти! Как такое допустили?! Змея подобралась слишком близко…

      – Боюсь, что ты прав. И… – Гаитэ заколебалась, не уверенная в том, что эту новость следует сообщать сейчас. Но как умалчивать о таком?

      – Что?

      – Бюсь, моя мать может быть замешена в заговоре. Она сбежала сразу же, как всё началось.

      Торн поднял на Гаитэ тяжёлый, придавливающие взгляд.

      – Ты не стала пить вино, – с горечью, почти с ненавистью, проговорил он.

      – Я никогда не пью. Ты же знаешь.

      – Наша смерть с отцом была тебе выгодна!

      – Если так, то зачем я сделала всё возможное, чтобы спасти вам жизнь?

      Гаитэ не была удивлена подозрениями Торна. Зная его нрав и характер она к этому готовилась.

      – Я на вашей стороне. Сейчас слишком много всего навалилось, чтобы нам ссориться. Мы должны быть едины. Все.

      – Ты права. Ворота во дворец заперли?

      – Кристоф посоветовал мне сделать это, как только мы поняли, что вас отравили. Эффидель с мужем здесь.

      – Отлично. Всех посетителей гнать прочь! Болезнь мою и отца следует держать в тайне. Это поможет выиграть время.

      – Мы