Впервые замужем (сборник). Павел Филиппович Нилин

надо. Я в кассе взаимопомощи получу…

      Вышло это у него немножко грубовато. И он поправился:

      – Зачем же, Варя, ты свои деньги будешь тратить? Тебе одеться надо. Я жалею, что не могу тебе сейчас чего-нибудь купить…

      Добряков был ласков. Но план у него был неумолимый. Он хотел быть полным хозяином в своей комнате. И говорить по-хозяйски: «Я велел, я велю…»

      Этот тон он усвоил сразу же, как жена сказала ему о беременности. Он уже тогда понял, что девушка эта, слегка заносчивая и не в меру гордая, чье внимание заслужить он считал еще недавно недостижимой мечтой, завоевана теперь им окончательно. Он не сказал этого даже самому себе. Но он чувствовал это.

      И вот она поднимается по лестнице в его дом, в его комнату. А он стоит в кухне у окна и видит ее. Он очень счастлив сейчас.

      Это поднимается по лестнице жена, мать его будущего ребенка, его любимая девушка. Этой девушкой гордится весь завод.

      А он, Добряков, ее муж. Он тоже не олух. Он способный человек. Его уважают на заводе. Ему дали комнату. Большую, светлую. Два окна, центральное отопление, газ, ванна. Не всякому дают такие комнаты. А ему дали. Его ценят. Он далеко не олух, Добряков.

      Он идет навстречу жене, берет у нее из рук небольшой чемодан, целует ее в лоб, говорит:

      – Варя, зачем ты таскаешь такие вещи? Я сам принес бы…

      – Ну, я тоже не калека.

      – Тебе же нельзя.

      Потом он идет на кухню, где стоит на газовой плитке блестящий чайник с плетеной ручкой. Он снимает чайник, несет его в комнату. Они пьют чай.

      Зеленый круг от абажура лежит на глянцевитом полу. Они пьют чай со сладкими сухарями. Добряков макает сухарь в дымящийся чай.

      – Ты знаешь, Варя, я так доволен! Ты скажи матери, пусть переезжают…

      – Ладно, – говорит Варя. – Я скажу.

      За окнами ночь. Эту ночь они проведут вместе, в новой комнате. Впервые по-настоящему вместе, в своей квартире. Впервые в жизни.

      Варя говорит:

      – Эх ты, черт, я вторую-то подушку забыла…

      – Ничего, – говорит Добряков, – на одной переспим.

      И через час их головы лежат на одной подушке – белокурая Варина голова и золотистая добряковская.

      Зеленый круг от абажура все еще лежит на глянцевитом полу. Добрякову не хочется тушить свет. Он хочет видеть свою комнату, белоснежные ее стены, коричневый лакированный шкаф.

      – Я тебя очень люблю, Васюк, – говорит Варя, прижимаясь к мужу. – Я к тебе все больше и больше привыкаю. Ты очень хороший. Я не ошиблась…

      Она никогда еще не говорила так. Она беззащитна сейчас, как всякая влюбленная женщина, и такая кроткая, нежная. И Добряков нежный. Нежно он говорит жене:

      – Ты только никогда не серди меня, Вареник. Я очень жестокий, если меня сердят…

      – Чем же я тебя сержу?

      – Ты знаешь, я не люблю, когда ты с мужчинами…

      – Ну, снова эта музыка! – как от боли поморщилась Варя.

      Добряков встал, потушил свет. Опять лег.

      – Я серьезно говорю, – сказал он, натягивая одеяло. – Я не люблю это. Симаков на тебя смотрит, как кот на сало. Тебе это не заметно, а я вижу. Вы,