Васёк Трубачёв и его товарищи. Все повести. Валентина Осеева

сказала Синицына.

      – Ну как же ничего подобного? – улыбнулся Митя. – Вот смотри:

      Уж небо осенью дышало,

      Уж реже солнышко блистало…

      Чьё это?

      Синицына раскрыла рот, чтобы что-то сказать.

      – Постой. Дальше посмотрим:

      Белеет парус одинокий

      В тумане моря голубом…

      Это чьё?

      – Во-первых, у меня не парус, а школа белеет…

      Одинцов громко фыркнул. Митя рассердился:

      – Одинцов, ступай займись подшивкой газет! Стыдно! Большой парень – и не умеешь себя в руках держать. Ступай!

      Одинцов нехотя отошёл от стола.

      – А ты, Нюра, сядь. Мы с тобой сейчас разберёмся хорошенько.

      Синицына надулась и с упрямым лицом присела на кончик стула.

      – Что она там – всё спорит? – спросил Одинцова Булгаков.

      За столом Митя что-то говорил, не повышая голоса, но часто поднимая вверх брови и разводя руками.

      Нюра сидела красная, надув губы. Ответы её становились тише, спокойнее, потом она встала, взяла со стола листок и молча прошла мимо ребят.

      – Поняла наконец, – улыбнулся Васёк.

      – Сейчас мне нахлобучка будет, – сказал Одинцов.

      – Ребята! – Митя постучал по столу. – Если мы будем высмеивать человека, тогда как мы обязаны по-товарищески объяснить ему его ошибки… – Он строго посмотрел на присмиревших ребят.

      – А чего ж она… – вспыхнул Одинцов.

      Васёк вспомнил свою заметку: «И правда, если над каждым смеяться, никто и писать не будет».

      Когда Митя кончил, он подошёл к нему и сам сказал:

      – У меня тоже как-то нескладно получилось с заметкой.

      – Сейчас будем читать, – сказал Митя. – У ме-ня остались три заметки: Одинцова, Зориной и твоя.

      Одинцов услышал свою фамилию и насторожился. У него был важный и ответственный раздел – «Жизнь нашего класса». Выбранный единогласно, он очень строго относился к своей работе и не пропускал ни одного случая или события, взволновавшего класс. Теперь он тоже дал заметку под заголовком: «В классе было грязно».

      Митя внимательно просмотрел её, улыбнулся и написал: «Принять». К статье Зориной он отнёсся очень серьёзно. Зорина писала о дружбе мальчиков и девочек и заканчивала так:

      «Многие мальчики говорят: „Мы, ребята, между собой всегда поладим – кому надо, и тумака дадим. А девочку за косу дёрнешь – и то она обижается; значит, с девочками и дисциплину подтянуть нельзя“. А я считаю, что это неправильно, и тумака давать совсем необязательно, только с девочками надо разговаривать по-дружески, а не высмеивать их. Девочкам тоже не надо пересмеиваться и поддразнивать ребят, а у нас есть такие ехидные – это тоже неправильно. Мы росли вместе, учились вместе с первого класса, давайте будем дружить. Я стою за дружбу девочек с мальчиками. Не надо никого обижать и пересмеивать.

      Звеньевая З о р и н а».

      Читая, Митя всё время одобрительно кивал головой и в уголке тоже написал: «Принять».

      Пока Митя читал заметки Одинцова и Зориной, Васёк делал вид, что совершенно поглощён своей работой. Но Митя и на его заметке написал своим размашистым почерком: «Принять».

      Потом подозвал