Космическая тетушка. Елена Хаецкая

цепи он вел свое домашнее животное, такое же ухоженное и благополучное, как он сам.

      Зверь был крупный, с длинными лапами и почти бесшерстный. Видимо, теплолюбивый, потому что хозяин заботливо облачил его в плотную попону с толстой подкладкой на синтепоне. По спине, вдоль хребта зверя, шла застежка, отделанная блестящими заклепками. Такие же украшали и широкий мягкий ошейник. Там, где можно было разглядеть, шкура зверя оказалась складчатой, шелушащейся, как бы в чешуйках желтовато-серого цвета. Мягкие круглые большие уши забавно болтались, когда зверь встряхивал головой.

      – Славный, – улыбнулась Бугго. В семье Анео традиционно любят животных, ведь мы происходим от оленя. – Как его зовут?

      – Доккэ, – ответил Гоцвеген, чуть натягивая цепь.

      Заслышав свое имя, зверь повернулся и вопросительно глянул хозяину в глаза. И, предупреждая следующий вопрос Бугго, уже готовой потрепать эти мягкие уши, Кат Гоцвеген быстро добавил:

      – Он не агрессивен, но все же трогать его не стоит.

      – Договорились.

      – Полагаю, он не будет разгуливать по всему кораблю? – подал голос Хугебурка.

      Вместо ответа Кат Гоцвеген приложил руку к груди.

      Спустя почти полгода после аварии «Ласточка» покинула Лагиди.

* * *

      Корабль прошел сквозь орбитальную автотаможню через час после полуночи. Сканеры не выявили ни оружия сверх дозволенной нормы, ни наркотиков, ни запрещенного к вывозу с Лагиди лития. Бугго была свободна.

      Свободна! Свободна! От избытка чувств она обхватила Хугебурку обеими руками, поперек туловища, подивившись его деревянности, и чмокнула в плохо выбритую щеку.

      – Как вы мне надоели, Бугго Анео, – сказал он. – Ужас.

      Она не поверила, хотя он говорил правду. Хугебурка отправился спать, бросив Бугго в рубке наедине с ее наслаждением.

      Не спалось в ту ночь и Гоцвегену. Вскоре после ухода Хугебурки он поскребся к Бугго.

      – Дозвольте, госпожа капитан.

      Она обернулась на голос, и он подивился сиянию ее глаз. От лица капитана словно бы исходил свет.

      – Я приготовил вам кофе с чогой и молоком лагидьянских овчих, как варят только у нас дома, – сказал аристократ. – Знаете, это фамильный рецепт.

      – О! – выговорила Бугго и тихо вздохнула.

      Гоцвеген устроился в чуть качающемся кресле, напротив нее, сидящей на топчанчике. На тщательно умащенном, блестящем и ароматном лице лагидьянца играла улыбка, быстро превращаясь из вежливой, отрепетированной, в совершенно искреннюю. Две чашечки курились паром на подносике, который он держал в руке.

      Взяв себе по чашечке, некоторое время они безмолвно любовались звездами. Потом Гоцвеген заговорил:

      – Как я уже имел удовольствие вам признаваться, я пристально наблюдал за вашей карьерой на Лагиди, госпожа капитан.

      Бугго чуть сморщила нос и промолчала.

      – Да, поначалу я даже не поверил, что женщина может быть такой решительной, – продолжал Гоцвеген.

      – Если