Шато д'Иф и другие повести. Джек Вэнс

Да, ему было лучше знать. С точки зрения Луиса Корреаноса, за черным столом в кабинете сидел Ралстон Эбери – не терпевший никаких пререканий и принимавший решения исключительно по своему усмотрению Ралстон Эбери.

      «Будьте добры, Луис, проверьте, сколько мы могли бы собрать», – сказал Марио.

      «Одну минуту», – Корреанос вышел и скоро вернулся с листком бумаги в руке: «Я прикидывал, во сколько нам обойдется переоборудование цехов. Придется занимать капитал. Резервный фонд испарился – не стану спрашивать, чтó вы с ним сделали, это не мое дело».

      Марио мрачно усмехнулся: «Вам этого не понять, Луис, поверьте мне. А если бы я вам рассказал, вы мне не поверили бы в любом случае. Забудьте о резервном фонде. Его нет и не будет».

      «Южноафриканское агентство вчера прислало чек на миллион. Но этого не хватит даже на то, чтобы начать переоборудование».

      Марио нетерпеливо махнул рукой: «Мы получим заем. В данный момент у нас есть миллион. Узнайте, сколько акций корпорации „Кубал и партнеры“ вы можете приобрести на эту сумму».

      Корреанос молча удалился. Марио пробормотал себе под нос: «Он думает, что я свихнулся. Но при этом считает, что со мной лучше не спорить…»

      Все утро Марио просматривал архивные файлы на экране компьютера, пытаясь разобраться в структуре предприятия Эбери. Он обнаружил немало свидетельств поспешного разграбления компании – Эбери обналичивал облигации, ликвидировал активы, которые можно было сбыть без рассрочки, переводил средства из амортизационных фондов на личный счет. Несмотря на опустошение резервов, однако, финансовое положение компании «Аэромобили Эбери» оставалось достаточно надежным. Ей принадлежали ипотеки, франшизы и контракты, стоимость которых во много раз превышала сумму изъятой Ралстоном Эбери наличности.

      Марио устал просматривать файлы; он заказал еще кофе и снова принялся расхаживать по кабинету. Его мысли вернулись к дому №19 комплекса «Морская Пена». Он вспомнил обвиняющий взгляд Флоренс Эбери, враждебность Лютера и Ралстона-младшего. И пожелал Ралстону Эбери гореть в аду. Эбери плевать хотел на свою семью. Марио связался по телефону с Флоренс Эбери.

      «Флоренс, на какое-то время мне придется отлучиться, я не смогу возвращаться домой», – Марио старался говорить мягко, успокоительным тоном.

      «Я так и думала», – отозвалась Флоренс.

      Марио поспешно прибавил: «Принимая во внимание все обстоятельства, лучше всего было бы, если бы ты подала на развод. Я не буду возражать. Можешь оставить себе столько денег, сколько захочешь».

      Она ответила долгим, молчаливым, не поддающимся истолкованию взглядом. «Я так и думала», – повторила она. Экран потемнел.

      Корреанос вернулся вскоре после обеденного перерыва. На улице было жарко, Корреанос пришел по пешеходной ленте – лицо его блестело от пота.

      Он бросил на стол папку с обложкой из рельефного черного пластика и расплылся в торжествующей улыбке: «Вот, пожалуйста! Не знаю, зачем это