Юность Плохиша. О восьмидесятых – без ностальгии. Роман Владимирович Днепровский

Людмилу Кузминичну в том именно образе, который оживал в моём воображении, едва я бросал взгляд на её объёмы и её болотно-зелёное платье.

      Эту скромную, но усердно прорисованную графическую миниатюру позже выкрали у меня мои одноклассники – и я не могу упрекать их за это: напротив, я искренне радуюсь тому, что уже в столь юном возрасте у них была эта неодолимая, заставляющая совершать мелкие преступления, тяга к Высокому Искусству. А вскоре мой маленький шедевр был передан самой Людмиле Кузминичне – это сделали дорогие мои одноклассницы, у которых уже тогда наблюдались недюжинные способности к стукачеству и подхалимажу. Сейчас они трудятся на ответственных постах: одна – в правительстве Иркутской области, а другая – в правительстве Красноярского края, и это – самое красноречивое свидетельство того, что их детские таланты были развиты в нужном направлении и не пропали втуне.

      Из всех искусств для основателя сказочной страны под названием «СССР» Владимира Ильича Ленина важнейшим было кино – но на кинопробы меня в те годы так и не пригласили. Из всех моих детских талантов у меня в запасе оставалось ещё умение быстро запоминать и затем читать стихи. Впрочем, это было вполне естественно: взросший на Байроне, хорошую поэзию я любил с младых ногтей. Эта-то моя способность читать стихи «не только громко, но и с выражением» и стала причиной того, что коварные и низкие люди, пользуясь детским моим простодушием, увлекли меня на скользкий путь и сделали из меня чтеца-декламатора. А случилось это так…

      Как белые плантаторы Новаго Света приезжают на невольничьи рынки заблаговременно, чтобы без спешки понаблюдать за тем, как с кораблей работорговцев будут разгружать «чёрное дерево», так и в класс, в котором я учился, стала приходить какая-то загадочная женщина: она усаживалась на заднюю парту, и молча наблюдала за тем, как на уроке чтения читали мы стихи. Явления этой таинственной незнакомки на наши занятия начались ещё в начале октября 1979 года, и продолжались неделю или чуть больше – а однажды, во время перемены, вместе с первой учительницей моей, незнакомка подошла ко мне и велела собираться и идти с нею во Дворец Пионеров.

      С тех пор и начались мои мытарства! – в кануны многочисленных совецких праздников и юбилеев (вы ведь помните о том, что в Стране Бесконечных Советов каждый год был Юбилейным Годом?) меня и ещё нескольких несчастных детишек снимали с уроков, и гнали – то во Дворец Пионеров, то в Областной Драматический Театр, то в Театр Музыкальной Комедии, который тогда ещё не носил имени Загурского – и там мы репетировали.

      Что же означает это таинственное – «репетировали»? Сначала нам раздавали бумажки с обрывками неких рифмованных текстов, которые мы должны были заучить наизусть; затем, уже на этих репетициях, после того, как какая-то перезрелая девица с огромным бюстом радостно выкрикивала