Юность Плохиша. О восьмидесятых – без ностальгии. Роман Владимирович Днепровский

Надя выплёскивала прямо на пол мужского туалета ведро с грязной водой, то оставшиеся в ведре тряпки и мусор попадали в сливную трубу, забивали её – и тогда из мужского туалета шёл не только запах, но и изливался поток говна и мочи, которые подтапливали школьный коридор.

      У неискушённого читателя может возникнуть справедливый вопрос: почему же школьная уборщица, кривая на один глаз пьянчужка Тётя Надя выливала использованную воду прямо на пол, а предположим, не в унитаз, и не было ли это результатом того, что Тётя Надя была крива и не могла взять правильный прицел? Спешу развеять ваше неведение, господа: дело в том, что вымощенный мраморной плиткой пол в мужском туалете имел наклоны от стен к центру, а в центре располагалось отверстие, от которого под полом шла труба, соединённая со сливом расположенных здесь же унитазов. В прежние времена отверстие это, надо полагать, было прикрыто решёткой – но к тому моменту, к которому относится моё правдивое повествование, решётка эта была уже навсегда утрачена, и отверстие зияло в полу, словно маленькая кальдера. Это-то отверстие и служило для того, чтобы кривые, косые, убогие, увечные, обездоленные и слабоумные школьные уборщицы могли спокойно вылить использованную после мытья полов воду прямо в него, не утруждая себя метким прицеливанием в очко унитаза.

      И если уж я упомянул об унитазах, то должен сказать вам, господа, что в мужском туалете этой старинной, с традициями, школы, они имели достаточно незамысловатую конструкцию: то было просто возывшение из кирпича, на верхней поверхности которого располагались в ряд четыре очка, а внутри сооружения проходил общий сливной желоб. В конструкции этой не было никаких колен и запирающих водяных сифонов, препятствующих проникновению запахов из клоаки наружу – этим-то и объясняется, что на первом этаже иркутской элитно-еврейской-сматематическимуклоном школе №11 всегда пахло говном и мочой. Чуть отвлекаясь от темы моего повествования, скажу вам, что унитазы такой конструкции я видел потом всего лишь один раз в жизни: то было в Изоляторе Временного Содержания при Иркутском областном ГУВД. Но к чести сантехников, обслуживающих ИВС главного полицейского управления Восточной Сибири отмечу, что из тамошних туалетов не пахло так, как пахло из туалета той школы, в которой мне предстояло провести десять долгих лет.

      Что ещё запомнилось?… Память услужливо подсказывает мне имя моей первой учительницы, Галины Петровны Сосновской – женщины средних лет, невысокого роста и плотного телосложения. Короткая стрижка, квадратное лицо, размазанные – почему-то, голубые – тени под глазами, да бежевый жилет в крупную клетку – вот и всё, что припоминаю; её образ с годами почти стёрся из моей памяти. Вспоминается учительница пения Людмила Кузминична Шишкина – такая же, далеко не первой молодости, дама, более всего походившая на самку гипопотама – как из-за своих внушительных размеров и колоссального двойного