Пленных не брать!. Виктор Бурцев

приволок массу еды: морковку, зеленый лук, всякие травки. Особо не разойдешься, но желудок есть чем набить.

      – Словно кобылы. Или кролики, – пробормотал наш старлей, хрупая морковкой. – Соли бы еще...

      – Соль вредна, – наставительно сказал прапорщик.

      – Но лук без соли жрать противно...

      – Жрите вот морковку, товарищ старший лейтенант. Она сладенькая, можно и без соли.

      – Пошел ты... – беззлобно сказал Беранже, но послушно ухватил морковку.

      – Нантская, – сказал доктор Блошкин.

      – Чего?!

      – Нантская, – повторил Блошкин. – Морковка. Сорт такой. Не конусом, а одинаковая по диаметру по всей длине... Не выродилась, хотя времени уже сколько прошло, самосейкой же растет...

      Мы с Костиком молча сжевали свою долю зелени, и он опять завалился спать, а я сел на пустой ящик и задумался.

      Завтра у меня день рождения. Тридцатник. Приходилось отмечать и на войне, и еще бог знает где, но вот в такой компании и в подобной обстановке – ни разу. Сказать, что ли, мужикам? Москаленко небось официально, поздравит, а даже и выпить нечего. У доктора разве спиртом разжиться? Юбилей всё-таки.

      Доктор как раз вышел по малой нужде. В наползающих сумерках он попытался вывести что-то струей на дощатой стене сарайчика, тихонько ругнулся – видать, не получилось.

      – Товарищ капитан, – позвал я.

      Доктор, деловито застегивая ширинку, подошел ко мне.

      – Товарищ капитан, у меня день рождения завтра...

      – Поздравляю, – сказал он.

      – Завтра будете поздравлять. Я в смысле спирта.

      – Чего? – не понял он.

      – Отметить надо. Спиртику. Чуть-чуть хотя бы.

      – А-а... Договорились, – неожиданно легко сказал он. Сам, видно, бухануть захотел. – А капитан разрешит?

      – Куда он денется... У вас там хоть сколько его?

      – Спирта-то? Граммов двести пятьдесят, девяностошести процентный.

      – Значит, пол-литра в пересчете на обычную. Даже чуть больше... – прикинул я. – Неплохо. Спасибо, товарищ капитан.

      – Да не за что... – пожал он плечами. – У меня йод есть, так что раны обрабатывать...

      – Уж как-нибудь без ран обойдемся, – перебил я его.

      Ночь прошла без происшествий. Разная ночная лесная зараза урчала и кричала в темноте, все спали, я разбудил Костика в установленный срок и завалился спать.

      С утра выяснилось, что прапорщик Коля заболел. Доктор намерил ему аж тридцать девять и восемь и напичкал какими-то пилюлями.

      – Ему бы полежать, – несмело сказал он Москаленко.

      Капитан пожал плечами:

      – Вы же понимаете, что это невозможно. Как себя чувствуешь?

      – Погано, – честно сказал Коля. Его бил озноб.

      – Идти можешь?

      – А хули, тут, что ли, оставаться... – Коля, опираясь на автомат, поднялся.

      Москаленко удовлетворенно кивнул:

      – Главное – темп держи.

      – А хули, – повторил Коля. Ему, видно, действительно было очень плохо.

      Скушав безо всякого аппетита