Разлучающий поток. Уильям Моррис

Бригитта. – Какой же ты ловкий, воспитанник мой, если сумел добыть их без силка и без аркебуза*. А ведь они порхают, ну что твои бабочки мартовским днём!

      – Верно, тётушка, – согласился отрок, – но камень или два могут принести пользу и без натянутой тетивы, если, конечно, пускающий их достаточно ловок. Правда, я смог убить их и без камней. Спросите же меня, что за оружие я на них поднял.

      С этими словами Осберн встал, встряхнулся, балахон спал с его плеч – а к тому времени бабушка зажгла свечи, – и все увидели алые и золотые праздничные одеяния юноши. Бригитта удивилась:

      – А я ещё спрошу тебя, воспитанник мой, неужели мужчины ходят за бекасами в праздничных одеждах?

      – Я отвечу тебе, – молвил отрок. – Оружие, что взял я на охоту, – это щит для защиты, да копьё для выпада, да нож для отделения голов. А ещё я скажу, что когда мужчины идут в бой, они обычно одеваются в самые лучшие одежды.

      Отрок стоял под крышей дома, невысокий, но прекрасный. Глаза его сверкали, волосы блестели, а из уст вырывались слова:

      Там, где ветра над холмами холодные,

      Волки бродили, худые, голодные,

      Рыскали серые злобными взглядами,

      Нет ли овец перепуганных рядом.

      Солнце угрюмо на битву взирало,

      Хищников, жертв и юнца освещало.

      Юноша встал между стаей и стадом –

      Бродягам погибель, а овцам ограда.

      Этому – в брюхо копьё, тому – в пасть,

      Третий уже побоится напасть.

      Глаз своих солнце сомкнуть не успело,

      Как бестий троих сразил юноша смелый.

      – Это ты хорошо спел, – похвалил хозяин, – но покажи нам, наконец, бекасов.

      Правда, прежде чем юноша успел подойти к своему мешку, ему на шею кинулись две женщины, обнимая и целуя его, словно первый раз в жизни. Но вот, вырвавшись из их объятий, Осберн наклонился над мешком и, достав из него что-то, бросил на стол. Это была отрезанная голова огромного серого волка, разевавшая пасть и сверкавшая белыми клыками. Женщины в ужасе отпрянули. Осберн же сказал:

      – Смотрите, вот моя первая добыча, а вот и вторая.

      И он вытащил из мешка ещё одну голову и бросил её на стол. За ней своим чередом последовая и третья голова.

      – Теперь, – произнёс юноша, – мешок пуст. Как ты считаешь, дедушка, я откупился от розог? А тебя, бабушка, я попрошу дать мне поесть, ибо я голоден.

      В ответ Осберна захвалили и заласкали, а стол собрали такой, словно решили во второй раз отпраздновать приход ноября*, и радовались, как радуются во время самых весёлых Святок*.

      Глава VI

      Жители Ведермеля едут к Расколотым холмам

      Дни приближались к зиме, и Осберн с того случая мог делать всё, что хотел, и ходить, куда хотел, даром, что был ещё отроком. Но он, хотя его никто и не принуждал, желал работать, а временами его тянуло побродить по округе. По правде говоря, так как детей одного с Осберном возраста в округе не было, то временами открытое поле или пустошь казались отроку более близкими друзьями, чем взрослые обитатели Ведермеля и даже чем женщины.

      Пришла