Непростые истории о самом главном, сборник рассказов. Современная проза. Евгения Кретова

яблок! – такого цвета неведомые фрукты в джунглях. Безмятежно спят вповалку крыски – белые и с серыми спинками, дёргают носиками и видят во сне тихие норы, а не жаркий шумный базар с жестяными тентами. Толстые кролики тычутся мордами в прутья клеток. Важно разгуливает петух с маслянисто-зелёным хвостом – вот бы таких перьев пучок! Шуршат в углах ящиков морские свинки. А уж котят и щенков – настоящих, породистых, только без документов, потому за сущие копейки – десятки! «Возьмите щеночка!». Их немного жалко, ведь если хозяева продают, то, наверное, собачьи мамы грустят.

      В ряду аквариумов пахнет водорослями. Продавцы кучками болтают и пьют пиво, солнце проникает в дырочки тентов, преломляется в прохладных водных витринах. Пластиковые и глиняные крепости для дна – вот бы такую, но побольше, чтоб выстроить солдатиков – и в бой! А ещё – череп и кости, маленькие, но как настоящие. Завести себе аквариум и напустить туда кораблей, а ещё на дне устроить тайник.

      Мотыли – это мелкие кирпично-красные червяки. Копошатся массой, размазанной по клеёнке. Вроде бы ничего особенного, даже не дождевые черви, а если подсунуть нескольких Катьке – то-то визгу будет!

      Пакет с мотылем надо поскорее домой, в холодильник! Ярик мчится вприпрыжку рядом с Витькой – словно гонцы, что доставляют срочную депешу. Длинноногий, худой, как солёный бычок, Витька, обгоняет собственную тень, и Ярик летит за ним сквозь кисельную жару, отбивает кроссовками ритм, пропускает зной сквозь себя – солнце не мешает, ведь он сам рыжий, огненный суперчеловек! Замешкался возле дверей гастронома, но махнул рукой – помрут же мотыли!

      Глупые рыбки втягивали в себя красноватых червей, жабры надувались и дрожали. А потом случилось то, что случилось. Ярик не понимал, как это – пожалеть нескольких мотылей, чтобы подшутить над Катькой?

      Платье на лямках, веснушки под панамкой, надутые губы.

      – Я обещал, что буду защищать её, – сказал Витька совершенно серьёзным голосом. Его длинное и худосочное лицо приобрело воинственное выражение – даже тёмный свежестриженый чуб встопорщился, губа смешно оттопырилась, а лопоуши стали малиновыми, как свекловичная ботва.

      – Ты что, влюбился что ли? – рассмеялся Ярик.

      «Влюбился» – это когда герой целует красивую тётеньку перед мочиловом врагов, или когда свадьбу играли в соседнем дворе, старушки вытирали глаза платочками и приговаривали «совет да любовь».

      Смешно, а Витька – не смеялся. Друг, называется.

      В подполе под бабушкиной лоджией всегда прохладно и темно. Кирпичик в стене, и так качавшийся, а потом доковырянный Яриком, открывал отличный глазок на уровне земли. Снаружи шевелились тени корявых виноградных плетей, жужжали невидимые осы над грушами-паданцами. Сквозь щели досок над головой пробивались нитяные сеточки света, играли на старых бамбуковых удочках, ящике с песком и тусклых банках бабулиной самогонки. На дне прозрачных банок таились страшные скрюченные груши. В тишине и темноте хорошо представлять, что ты – терпящий аварию исследователь в батискафе, а над тобой сто километров воды. И как следует поразмыслить о Витьке, Катьке, мотылях