Похитители невест. Старый русский детектив (сборник). Роман Добрый

№ 15. Рассыльный возвратился, но ему ответили, что номер пуст. На вопрос следователя, почему от проезжего не потребовали паспорта, управляющий гостиницей ответил, что тот обещал принести, но затем скоро выехал. С проезжим был небольшой чемодан. Кроме того, московская полиция уведомила меня, что отставной рядовой, служащий в артели рассыльных, представил в управу благочиния триста рублей, которые, по его словам, он получил из ссудной кассы Аарона для передачи квартиранту № 15 гостиницы «Мир». Что именно он носил в ссудную кассу, он объяснить не мог, так как узла не развязывал, а еврей рассматривал его в другой комнате. Номер бляхи его был 61.

      Мне пришлось препроводить Аарона в Москву для предъявления его рассыльному и прислуге гостиницы. Скоро его прислали обратно. Протоколы допросов свидетелей приводили к убеждению, что все показания его были справедливы.

      Тем не менее дело мало подвигалось вперед; диадема была налицо; еврей, преступным образом приобретший ее, был под стражей. Недоставало похитителя диадемы, а следовательно, убийцы. По оставшимся в саду следам можно было проследить его только от окна дома Русланова до забора. Затем следствием было обнаружено, что убийца ездил в Москву, где и сбыл бриллианты, – ясно, только для того, чтобы от них отвязаться. Боялся ли он преследования вследствие огласки, которую получило дело? Или бриллианты и вырученные за них деньги ему были вовсе не нужны? В первом случае – зачем ему было продавать диадему и подвергать себя опасности. Он мог ее бросить в реку или зарыть в землю. Во втором случае – на похищение бриллиантов нельзя было смотреть как на предлог к убийству. Какую роль при убийстве могла играть записка, найденная у портнихи Мазуриной? Была ли она написана убийцей или кем-то другим? Вот вопросы, на которые я должен был искать удовлетворительного ответа и без разрешения которых не мог дать делу дальнейшего движения. Аарон как скупщик краденых бриллиантов теперь же мог быть предан суду. В его квартире были найдены номера газет, в которых находилось подробное описание всего руслановского дела. Эти места в газетах были очерчены красным карандашом, по всей вероятности, им самим, хотя он от этого отпирался.

      – Ну, – сказал я однажды Кокорину, – не будь ловких сыщиков в Петербурге, мы бы с вами до сих пор все еще только осматривали сад Русланова…

      – Что же прикажете делать? – отвечал Кокорин. – Я не виноват, что убийца успел скрыться. Его надо искать теперь в Москве или в Петербурге. Вы сами видите, насколько он осторожен. Если бы то платье, от которого мы имеем лоскут, было здесь, я нашел бы его непременно.

      – Справлялись ли вы у здешних портных, не шили ли они кому-нибудь платья из такого же сукна, как лоскут?

      – Как не справляться! Справлялся. Они все отвечали, что сукно это нынче модное, что они шили из этого сукна более сотни визиток и пиджаков известным и неизвестным им лицам. Наконец, почему же платье было сшито непременно здесь, а не в другом городе?

      – Убийца, должно быть, здешний житель. Иначе