Женщина-апельсин. Нина Васина

И смею вас заверить, эти люди будут пострашней некрофила Левши. Идите и стреляйте. Ваша строптивость стоит слишком дорого. Вы неплохой специалист. У нас много случайных людей, вы пытаетесь доказать мне, что вы – истинный радетель закона. Мне не нужно ваших доказательств. Надумаете расслабиться – доложите. А сейчас вы свободны, и постарайтесь в дальнейшем не отнимать мое время по пустякам.

      Хорватый сделал Еве знак рукой, и она осталась за дверью кабинета прокурора, дожидаясь его.

      – Дура ты, и все, – сказал Хорватый, прикрыв за собой осторожно дверь. – Ты просто ненормальная, и в постели ты ненормальная, и вообще!..

      Ева влетела в свой кабинет злая, лицо ее горело. Не закрывая дверь, она стала стучать кулаком в стену. За стеной был кабинет Николаева. Ева забылась, засмотрелась в мокрое окно на прозрачные струйки дождя. Из кабинета Николаева пришел молодой испуганный опер и смотрел на нее, приоткрыв рот. Ева почувствовала его взгляд, повернулась, продолжая стучать в стену.

      – Разрешите доложить… Майор Николаев просил передать вам – он на выезде. Он хочет взять Кота.

      Ева с досадой потерла руку.

      – А тебя не взяли?

      – Я – стажер. Я просился, но майор Николаев велел непременно дождаться вас и передать. Он у кафе. Этого, как его…

      – «Рябинушка». Тренируй память, стажер. Что-нибудь еще? – Ева торопилась, не попадая в рукава куртки.

      – У нас там это… китаец. И ни слова не понимает по-русски.

      – А… Это Коля. Испугался? – усмехнулась Ева, вытолкала опера, заперла кабинет. – Пошли, я его научу русскому языку. Или тебя – китайскому.

      В кабинете Николаева сидел безобразный китаец. У него не было одного глаза, уродливый шрам пульсировал ввалившейся звездочкой. Китаец нервничал.

      Ева привычно окинула взглядом запоры на шкафах с документами. Стол Николаева был пуст.

      – Тебе, опер, три с минусом – не оставляй никого и никогда одного в рабочем кабинете, а тебе, – она ткнула пальцем в китайца, – три минуты, чтобы вспомнить русский, я очень спешу.

      – Не понимать, – китаец лихо улыбнулся, демонстрируя огромные металлические зубы.

      – Как хочешь. Выметайся отсюда, это понимать? – Ева провела рукой под столом Николаева, под выдвижными ящиками. Здесь Николаев держал заначку. Пистолета не было, значит, Николаев «припаял малыша», как он сам выражался, на ноге у лодыжки. А вдруг китаец?!. – Руки!

      Китаец мгновенно вскинул руки и перестал улыбаться.

      – Во дает, а говорил, не понимает! – опер качал головой.

      Ева пробежалась по телу китайца, стукнула по коленкам, и тот быстро раздвинул ноги. На лице у него ничего не отражалось.

      – Коля. Коля-Коля, Николаша…

      – Николяша, – радостно закивал головой китаец.

      – Мне некогда, Коля, понимаешь? Видишь опера? Он ничего не понимает, ты ему все расскажи, он просто запишет и слово в слово передаст Николаеву, а то тебя, Коля, завтра пристрелят, чего доброго…

      – Хорошо, –