Учитель стал директором (сборник). Леонид Аронов

зайдёт за мной. Жду его, жду – нет его. Я уже, грешным делом, испугался: не случилась ли беда с ним? Прибежал к нему, а он в нижней рубашке, не заправленной в брюки, словно привидение, стоит посреди своего замусоренного двора и ругается, на чём свет стоит. Оказалось, он спрятал в доме деньги и не может их найти. Я ему ещё раньше вдалбливал: «От кого прячешь свою пенсию, жадина? Ты живёшь один. Только в пятницу ходили с тобой на кладбище, на могилу твоей жены. Хорошая была женщина, царствие ей небесное».

      Старик Юра сидел рядом и блаженно улыбался. На его лице читались любовь и уважение к другу. А друг продолжал рассказывать:

      – На столе у него стояла бутылка с самогоном. Мы с ним тяпнули по стаканчику и ищем. Опять выпили и ищем. И ещё выпили. Наконец между наволочкой и подушкой мы нашли и его паспорт, и злополучные гроши. Смотрим на будильник – одиннадцать часов, значит, солнце подбирается к зениту. Кто же косит в самое пекло? Наша работа – убирать сорную траву на току. Юра на радостях сбегал ещё за одной бутылкой. Мы в тенёчке помаленьку пили и вспоминали нашу прежнюю жизнь. Сегодня, с 5 утра мы уже скосили много сорной травы – вот сидим, отдыхаем.

      На своих «Жигулях» подъехал к правлению колхоза парторг Василий Иванович, выбрался из машины, приблизился к Ситникову, поздоровался, присел рядом и принялся возмущаться:

      – Интересная у нас сегодня жизнь! Уж больно интересная! Работал на нашей молочно-товарной ферме один малограмотный мужик и пил запоем. Мы его и ругали, и убеждали, и премии лишали за пьянство и халатное отношение к работе. А он всё пьёт и пьёт. В итоге выгнали его из колхоза. И что же вы думаете? Так он, шельма, в город подался, квартиру там купил, семью перевёз, устроился на стройку трактористом, теперь ни капли в рот не берёт спиртного. Вчера приехал, чистенький, ухоженный, побритый и свой дом, в котором когда-то жили его предки, продал очень дёшево на дрова. Сегодня спозаранку его крепкую избу четверо мужиков разбирали и укладывали на две большие грузовые машины. У меня сердце кровью обливается, когда разоряется крестьянская усадьба…

      На крыльце правления появилась высокая, полная, курносая секретарь и, посмотрев на людей, громко объявила:

      – Все работники приглашаются в зал заседания, на утреннюю планёрку.

      Зал заседания представлял собой узкую комнату, уставленную старыми стульями и скамейками. Перед ними располагался подиум, на котором находился покрытый красной скатертью стол. За столом важно восседали бригадир механизаторов, бодрый мужчина лет пятидесяти, и Гребешкова, завхоз интерната, с сегодняшнего дня временно назначенная заведующей током.

      Зал наполнился людьми, и наступила тишина. Тамара Петровна по листку читала фамилии и сообщила, кто что будет делать на складах и на площадке. Владимир Леонидович был направлен на механическую погрузку зерна. Бригадир распределил работников на строительные и ремонтные работы. Совещание быстро окончилось, все