О, эта проза жизни!. Марита Мовина-Майорова

сказал женским половинам и девочке, и те поочерёдно залезли в машину – девочка выказала при этом невероятную жизнерадостность, чего нельзя было сказать о взрослых дамах.

      С видимым удовлетворением захлопнув за ними дверцы, он пошёл к грузовичку и убрал в него лопату.

      …Он возвращался к своему «сокровищу» и по всему было видно, что доволен он проделанной работой и уверен, что сейчас-то повезёт своих заждавшихся женских половин по их делам.

      Я прищурила глаз: «Ну, ну!»

      Парень, в который уже раз, сел за руль.

      Машина заюзала взад-вперёд, взад-вперёд, взад-вперёд… и… застыла.

      Мне было видно из окна, как замолкли до того заговорившие друг с другом спутницы парня в машине, и в недоумении уставились на него, как ударил бедолага по рулю руками и что-то очень, очень нехорошее сказал, потому как тётка в ответ на это ударила его по плечу и указала на девочку. Парень замотал головой.

      «Ну, наконец! Ожил! Теперь уж должен он под правым задним подкопать! Хотя бы методом исключения сообразить должен, где ещё не копал»

      Я приникла к стеклу, трепетно ожидая развязки. И да – парень вышел, вновь вооружился лопатой и начал копать, но…. под задним левым!

      Я захохотала!

      А тот, покопав, снова сел за руль. И ведь не попросил попутчиц выйти!

      И машина заюзала…

      – Вот д…б! Высади ты их! Выведи машину сначала! – я рыдала от смеха.

      Но парень наотрез отказывался меня слушать. Он, в который уже раз, вылез на проезжую часть, снова сходил к грузовичку за лопатой, и начал обходить вконец измученную свою машину. Но не с той стороны, где было уже расчищено, и с которой в салон залезли попутчицы, а с другой, прижатой к буераку, стороны. Ему пришлось вскарабкаться с лопатой в руках на буерак, затем с трудом протиснуться между ним и машиной, скользя спуститься вниз и только после этого приступить к подкопу правого заднего.

      «Совсем плохой!», – уже то ли с жалостью к этому юродивому, то ли с тоской по утерянным за последние двадцать лет полноценным русским мужикам, подумала я, наблюдая за перипетиями русского молодого самородка.

      Тот до-о-олго махал лопатой.

      А потом не через буерак, а по прямой, вернулся к передней дверце и сел за руль.

      «Ну, хоть обратно через буерак не полез! Значит, просветление получил – раз увидел путь прямой», – искренне порадовалась я за самородка. Однако мгновенно мне пришлось изменить мнение: «Нет, не совсем просветлел, раз попутчиц из машины опять не выгнал! Значит…»

      И я увидела, как машина снова «заюзала», клубясь сзади белым плотным облаком…

      Решив, что больше ничего интересного не увижу, безнадёжно махнув рукой, я покинула свой наблюдательный пост и занялась домашними делами, тогда как плотный белёсый туман продолжал обильно клубиться вокруг машины…

      ***

      …Через полчаса обеденные дела призвали меня на кухню. Я по привычке глянула в окно.

      «Ауди»