Республика Татарково – 2. Туманная зыбь. Александр Миронов

как за тебя люди вступились. Хлопотушкин уже к директору за тебя ходил.

      Крючков вскинул на него глаза, удивился.

      – А он-то откуда узнал?

      – У нас сарафанное радио хорошо работает. И до «керамики» донеслось. На радостях Подгузин ему звонил, поздравил его с таким воспитанником.

      – Успел.

      – Так служба обязывает.

      – И что Родион Александрович?

      – Не знаю пока. Но, кажется, репрессивных мер не предполагается. А тут – этот протокол из цеха. Директор не без понятия. Виноват – накажет. Нет – ещё и сам слово в защиту скажет. Правда, подсолил ты ему немного, – усмехнулся. – Но ведь по делу. Словом, работай дальше в антиалкогольном направлении, ты мне подходишь. А остальное – переживётся, забудется.

      – Дай-то Бог.

      – Как твои алкаши, которых ты разбирал на комиссиях?

      Крючков пожал плечами.

      – Да не обижаются вроде. Если за дело, то… Теперь надо мной смеются.

      – Посмеются, конечно. Но не принимай близко к сердцу.

      – Да это не страшно. Сам люблю посмеяться. Беспокоит Татарков.

      – Ну, я думаю, ничего, обойдётся. Когда фактов нет, хотя дури у него хватает, не пойдёт он на обострение. И я ему доложу, как тебя здесь чистили, да огребали. Да и тебя он, кажется, зауважал. Так что – пронесёт.

      – Ага. Уважал барин батрака, и намял ему бока. Не потому что тот худо служил, а за то, что поклоны не отбил.

      – Хорошая притча. Но мы не в барское время живём.

      – Вы думаете?

      Чумейко посмотрел на Геннадия пристально и проговорил:

      – Ты вот что, сильно-то язычком не трепи. Хоть со мной и можно, но не советую со всяким разглагольствовать в таком тоне.

      – Так времена тридцатых прошли.

      – Это ещё неизвестно, какие настанут. Андропов умер, сейчас Горбачев. Но не буди лихо, пока оно тихо. – Прекращая разговор, Чумейко поднялся. – Ладно. Пока всё идёт хорошо. Одна надежда в твоём деле – это перестройка, новые реформы, новое мы́шление, – ударение сделал на первом слоге, не то в шутку, не то всерьёз подражая Горбачеву. – Татарков тоже попритих. Раньше бы и до цеха сообщение из медвытрезвителя не пропустил. А тут, вишь как, демократично, суд общественности, комиссии… Так что, в удобный момент ты попал.

      – Ага, лучше не придумаешь, – усмехнулся Крючков.

      Они вместе спустились с третьего этажа на второй в кабинет начальника цеха.

      В нём за столами сидели Дончак, Ананьин. Авдеев и Плюшевый – на стульях возле стен.

      Ананьин переписывал постановление комиссии.

      Крючков попрощался:

      – До свидания.

      – До свидания, – ответили ему не дружными голосами присутствующие. А Плюшевый лишь кивнул.

      – Да смотри там, на самом деле не напейся. В отместку или на зло.

      – Посмотрим, – уже с лестничной клетки отозвался он.

      – Присаживайся, Валентин Николаевич, – предложил Дончак.

      – Да нет,