Как было и как вспомнилось. Шесть вечеров с Игорем Шайтановым. Отсутствует

процессы, направленные на благо деревни, видятся им не только в свете конечной цели – далеко не всё готовы они оправдать или признать неизбежным на пути к ней. Их самый сильный аргумент – человек деревни, показанный изнутри, с точки зрения его восприятия, переживания и его меняющегося мышления. Традиция изображения по отношению именно к этому человеческому типу сравнительно недавняя, так, в 1930-х годах, оценивая новаторство М. Шолохова, В. Шкловский писал:

      Столетиями писатели от Сервантеса до Бальзака и Толстого изображали неподвижность крестьянской психологии.

      Шолохову удалось показать реального крестьянина-казака во всей его сложности семейных отношений¹⁷.

      Из этого не следует, что классики сознательно игнорировали фактор исторических перемен. Просто сами перемены, не только затронувшие, но взорвавшие крестьянскую психологию и деревенский быт, относятся к нашему времени.

      Понять своего героя изнутри, то есть разделить с ним его внутренний мир, а одновременно понять его место, значение и его сложности в мире историческом – вот та задача, которую поставила деревенская проза по отношению к своему герою. Учитывая особенности материала, все же нельзя не заметить, что современная литература в целом видит своего героя на пересечении этих двух планов: истории и психологии.

      Но всякий раз заново встает необходимость обнаружить художественную соразмерность изображения, одновременно увиденного глазами героя и включающего его самого в общую картину уже в качестве объекта чужого видения и оценки. Во всяком случае, обязательным моментом этой общей соразмерности в произведении будет точная соотнесенность авторской точки зрения и точки зрения героя, когда талант перевоплощения должен быть не меньшим, чем талант отстранения, дающий возможность сделать необходимый шаг в сторону. Сразу скажу, что вторая способность в меньшей степени проявлена в деревенской прозе. Вот на этом и задержусь подробнее.

      Понятна поглощенность писателей новым, ранее небывалым, не увиденным в литературе. В данном случае это деревенский житель, живущий в собственном доме, говорящий только ему присущим языком, показанный не со стороны, а изнутри. Языком писатели увлечены особенно сильно и в точности его воспроизведения видят одно из своих главных достоинств. В чем они правы. Однако главным достоинствам сопутствуют и главные недостатки.

      Время от времени по частному поводу или в общих спорах о литературном языке возникает вопрос о правомерности широко использовать местные и просторечные слова, выражения – диалект. Для прозы о деревне это вопрос принципиальный не только в отношении стиля, а прежде всего в отношении авторской позиции: от чьего лица говорит и имеет право говорить писатель. Одним из наиболее убежденных и горячих сторонников диалектного слова сейчас выступает В. Астафьев. Неоднократно, отвечая на вопросы по поводу языка его произведений и участвуя в различных дискуссиях,

17

Шкловский В. Дневник. М.: Советский писатель, 1939. C. 119.