Казачьи повести (сборник). Федор Крюков

Читать онлайн.
Название Казачьи повести (сборник)
Автор произведения Федор Крюков
Жанр Литература 19 века
Серия Казачий роман (Вече)
Издательство Литература 19 века
Год выпуска 1894
isbn 978-5-4484-7382-1



Скачать книгу

Остался и тут. Посудину свою спрятал в уголок, – она тоже денег стоит, – сел рядом с писарем, которого выделял из всей компании и, принимая свой очередной стакан, сказал грустным тоном:

      – Отец Василий мне надысь… Пришли, говорит, в монастырь… как бишь он его назвал?… Вот, дай бог памяти… вертится на языке, а не назову!.. Пришли, – говорит, – трое вот таких молодцов… – Губан показал локтем на Терпуга. – Прямо к отцу архимандриту, говорит: «Руки кверху!..» И народ, говорит, был кругом, а перепужались все, никто оборонной руки не мог поднять. Забрали, говорит, денежки и ушли… Так, говорит, как в воду нырнули!..

      Губан горестно чмокнул языком.

      – Значит, они уж и святыни не признают… – прибавил он скорбно-обличительным тоном.

      – А много денег-то?

      – Семь тыщ, говорит.

      – Семь тыщ! – восхищенно протянул Копылов. И долго смотрел перед собой остановившимся, изумленным взглядом.

      – При оружии… вот в чем сила, – сказал Грач.

      – Оружие существует – не на такой пустяк, – возразил Рябоконев. – Это и с дубьем можно… А кто понимает об оружии – не полезет с ним куда зря…

      Губан весело рассмеялся и покрутил головой.

      – Ведь в какую высь задаются-то! Подумаешь: у-у, г-гирои!..

      – Я ввысь не задаюсь, Фоломевич! Но когда тесно мне, нож до самой души доходит, – я чувствую и говорю… вот!.. Терпуг сказал в сторону, ни к кому не обращаясь:

      – Ну, а у меня охота задать трезвону всем этим обиралам мирским да фарисеям…

      – Ах, ты… щенок белогубый! – с негодованием воскликнул Губан. – Парх! Право, парх…

      – А ты – фарисей!..

      Вспыхнула ссора, шумная, веселая, немножко пьяная. В ней не было настоящего, искреннего ожесточения, какое бывает в схватке за какого-нибудь поросенка, забравшегося на огород, или лошадь, захваченную на потраве, когда так стремительно переходят к кулакам и кольям. Предмет спора был расплывчатый, смутный, почти неуловимый, и лишь тогда, когда переходили на личности, укоряли друг друга, загоралась искренняя злоба и ненависть.

      Кряжистый, жесткий хозяин Савелий Губан презирал, в сущности, всю эту бесхозяйственную шваль и ее пустую словесность. Ее смехотворная враждебность к тому отдаленному миру верхов, к которому он лично был достаточно равнодушен, не заслуживала бы и внимания, но какое-то невольное раздражение охватывало, досада брала, что голытьба норовит перевернуть весь твердый, надежный порядок жизни. И он сердито, с бранью защищал эту сторону жизни, прожитой в беспрестанном, упорном, тугом накоплении, в добровольном недоедании и недосыпании, во всевозможных лишениях и темных грехах, воровстве, ростовщичестве. Он с трудом оперился, с трудом выбрался наверх, завоевал почет. И теперь, когда голая, легкомысленная вольница говорила о покушении на богоустроенный порядок, он хоть и не верил в возможность его крушения, но искренне негодовал и даже терял самообладание в споре.

      Долго и бестолково шумели. Пили и шумели. Губан поражал противников текстами из Писания.