Русский фронтир (сборник). Александр Тюрин

Никогда. Уважай себя. Поняла?

      – Ага.

      – Будешь умницей, я… дам тебе котенка. Когда кошка родит, и они подрастут.

      Тогда Трис перестала сжиматься, оттаяла. Кошек любили все, и алиены, и скинхеды.

      – Теперь ступай. Брысь!

      Хотя на обратном пути нечисть-невидимка вновь шуршала в темном воздухе, сопровождая Лейса, он не обращал внимания.

      «Ну, вот зачем я в резервацию ходил?.. Тьфу, словно в помоях извалялся!.. И как теперь пистолет получить?.. Пересилю себя, хлебну их пойла – в гараже из бака. Дымом и так весь пропах. Назову Трис. Все видели, что я увел ее. Пусть в городе верят. Что еще им остается? По закону, чтоб уличить в блуде, надо четыре надежных и благочестивых свидетеля – будут! Четыре распутные скинхедки… Судья и скажет – всех пороть!»

      Но больше его волновал Коби, отказавшийся от вечеринок со спиртягой.

      Казалось бы, самое то для рабов и неверных – бухать, дуреть, курить и кис-кис-мяу с кем попало. Натурально по-скотски. Скотина и та поразборчивей будет!

      А этот отбился. Понюхал – и прочь.

      В одиночку стал ходить, от других прятаться. И щепка…

      Сам Лейс пользовался гвоздем.

      Осталось незаметно проскользнуть в гараж, собравшись с духом хлебнуть топлива и, пока не выветрилось из одежки, нагло пойти к дому законоучителя.

      Отрава крепко ударила в голову, ноги заплетались. У порога дома Лейса вырвало, тут его взяли в оборот. На допросе он во всем признался, хотя половину вины свалил на злого духа, всю дорогу шелестевшего над головой крыльями нетопыря.

      – Окажите снисхождение, он сбил меня с пути!

      Но учитель злился за облеванный порог и спуску не дал:

      – Эй, сын греха, в твоих жилах кровь неверных – пьяниц и блудниц. Она звала тебя в притон бесчестья, окунула в свинство. Шесть ремней – славный урок для полукровка!

      За такой намек на мать положена расплата, и Лейс, вырвавшись из рук охраны, с налета боднул законоучителя под дых, так что тот рухнул навзничь. Вдобавок оскорбил охранников – мол, оба они евнухи, раз не пошли биться с чалматыми за веру. Итого дюжина ремней.

      Отлежавшись, он ходил по стенке, а когда окреп маленько, командир стражи дал ему старый, но еще исправный «ЗИГ-Зауэр»:

      – Люби его, теперь он твой друг и защита.

      Тяжесть оружия в ладони радовала, но мысли Лейса были не в тире.

      «Скорей бы в гараж. Как там оно без меня?»

      Пока он валялся, выпал первый снег, стаял и выпал вновь, дороги вконец раскисли, и на оставшиеся в городе тачанки ладили грязевые шины с мощными грунтозацепами. С городских стен равнины Вилда смотрелись будто огромный маскировочный халат, раскинутый вдаль до холмов Норт-Даунса – пятнистый, белый с черным и бурым. Вон строгая крепость орланов на взгорье Голгофы, а вон в низине кривая, неровная загородь вокруг резервации. Над тростниковыми и камышовыми крышами – дымки очагов, кузни и винокурни…

      – Пустите в полевой дозор, – попросил он командира. – Я хорошо вожу квадроцикл.

      Тот, поразмыслив, кивнул:

      – Хорошо,